• разные фрагментации путем девитализации психики и обесценивания чувств, переживаний и ощущений создают личность «без души», «бездушное тело»;
• эти фрагментации могут дойти до атомизации, вплоть до распыления психической жизни.
Сегодня это напоминает «ложную самость», описанную Д. В. Винникоттом, или «как будто бы» личность. По нашему мнению, обесценивание чувств и переживаний, о которых говорит здесь Ференци, стоят у истоков девитализации либидинального совозбуждения.
С этого момента, желая придать общую структуру клинической картине, Ференци описывает эффекты разных расщеплений следующим образом:
«На первый взгляд „индивидуум“ состоит из таких частей: а) на поверхности — существо живое, способное, активное, с хорошо и даже очень хорошо, отрегулированным механизмом; б) за ним существо, которое ничего больше не хочет знать об этой жизни; в) за этим уничтоженным „Я“ пепел предшествующей душевной болезни, оживляющейся каждую ночь пламенем этого страдания; г) сама болезнь как отдельная бессознательная и бессодержательная аффективная масса, собственно говоря, остаток человеческого существа»[63].
Изучая эти заметки, можно сказать, что для Ференци расщепление, как и фрагментация, накоротко замыкаются с механизмами вытеснения. Следовательно, он понимает и лечит инфантильную амнезию как феномен, вторичный по отношению к расщеплению, настоящий Spaltung, связанный с шоковым эффектом травмы. Исключенная часть воспоминания как бы выживает тайно: будучи отщепленной от своих возможностей репрезентации невротическим способом, она не передается словами, но проявляется телесно (истерические трансы).
Та же пациентка побуждает его немного позже, 24 января 1932 г., задать себе вопрос о содержании расщеплений: «Каково содержание расщепленного „Я“? <…> Содержание расщепленного элемента — это всегда естественное развитие и спонтанность; протест против насилия и несправедливости; презрительное, даже саркастическое и ироническое подчинение, осуществленное под давлением, при полном знании того, что насилие ничего не добилось — оно изменило лишь объективные вещи, формы решений, но не самое „Я“ как таковое; самоудовлетворение от этого перформанса, ощущение, что ты выше, умнее, чем грубая сила <…>»[64].
Ференци описывает здесь один из способов «самоизлечения» путем развития у субъекта нарциссического расщепления, что делает возможным образование нарциссизма вроде бы защитного, но могущего стать и «мегаломанией». Мы увидели, в связи с метафорой «мудрого младенца», метапсихологическое значение и клинические последствия, которые Ференци присваивает понятию нарциссического расщепления.