– Вон она, с второгодками. – Джемма показывает куда-то вправо и спешит к танцовщицам в таких же ярко-розовых пачках, как и у нее.
Я смотрю в ту сторону, но в толпе всполошенных мамаш, занимающихся своими детьми, Морган не видно.
– Где?
Джемма поворачивается ко мне и встает на носочки.
– Вон, с чечеточницами-шестилетками.
На этот раз в море суеты мне удается разглядеть девчонок в блестящих черных костюмах и стучащих по паркету степовках. Девушки постарше поправляют им банты и завязывают ленты. Среди них я высматриваю рыжеволосую.
Стиснув изящную коробочку крепче, чем нужно, я пробираюсь к юным чечеточницам. От волнения они разрумянились так, что это и толстенными слоями грима не скроешь. На полпути к ним нахожу взглядом Морган и тотчас забываю, как дышать.
У Морган, единственной во всей раздевалке, волосы не собраны, а волнами ниспадают на плечи. Узкие джинсы сидят как вторая кожа, простая зеленая футболка кажется старой, но очень удобной по сравнению с новехонькими нарядами остальных. На лице – ни капли макияжа, оно сама естественность и уязвимость: на других танцовщицах грим как броня. Вероятно, из-за переезда в Салем Морган репетировала мало и в выступлении не участвует. Она поднимает голову и перехватывает мой взгляд. Вокруг суетятся танцовщицы и мамаши, а я застыла среди раздевалки, словно камень, застрявший в бурном потоке. Морган изгибает бровь в безмолвном вопросе, и я поднимаю свой подарок так, чтобы она увидела коробочку.
На губах у нее расцветает улыбка, но вдруг кто-то откашливается. Громко.
– Внимание на меня! – На пороге стоит руководительница студии и изучает царящий в раздевалке хаос. – Все внимание!
Никто не реагирует, и руководительница быстро хлопает в ладоши. Танцовщицы тотчас прекращают разговоры и хлопают в таком же ритме. Воцаряется тишина.
– Отлично! Начнем наше шоу! Пятый год! Вы выступаете первыми. Второму году – приготовиться. Мамы, выводим чечеточниц за кулисы и ждем. Остальные перебираются в зал. Выходим, живо!
В раздевалке становится шумно: танцовщицы в последний раз смотрятся в зеркало и устремляются к выходу. В суматохе я теряю Морган из вида. Коробочка падает, ее содержимое сотрясается. Быстро поднимаю подарок, предназначенный Морган. Ну вот, суперплан Джеммы накрылся медным тазом. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Это мне?
Голос Морган окутывает меня, как туман от водопада: мягко, но неотвратимо.
Я застываю – ноги прирастают к полу. Убрав за ухо выбившуюся прядь, жалею, что утром не соорудила на голове что-то получше неопрятного пучка.
– Ага. – Делаю вдох, чтобы успокоить нервы, и поворачиваюсь: теперь мы с Морган стоим в полупустой раздевалке. – Там и карточка есть.