Родители Джеммы уезжают на работу, и я заставляю себя встать. Я споласкиваюсь под душем, маскируя слезы водой. Потом я оказываюсь в комнате Джеммы в одном полотенце. Одежды нет. Ведь дома у меня уже нет. У меня ничего нет. Меня и самой нет. Я ничто.
Миссис Гудвин постирала вещи, которые были на мне вчера, но я их надевать не желаю. Кровь, может, не видно, но она еще там. Стекает с каждой нитки.
Папы больше нет.
Я не могу. Не могу надеть вещи, которые носила в тот день, когда он нас оставил.
– Джемма… – После долгого молчания голос звучит резко и хрипло. – Я не смогу.
– Хорошо, – говорит Джемма, словно в будущем еще есть надежда на какое-то «хорошо». – Я другое тебе подыщу. Мы тебя оденем. – Подруга выуживает из шкафа вещи, которые я порой забывала в ее комнате: такое бывало за последнюю пару лет.
В итоге я выбираю джинсы и футболку с надписью «Стопроцентный квир: во мне ни капли натурального», подаренную Вероникой на Рождество. Ее Джемма спасла, когда мы провели чистку в моей комнате, собрав памятки в коробку из-под обуви. Те памятки я сожгла, кажется, на прошлой неделе.
Хотя это уже неважно. Теперь у меня не осталось ничего.
В гостиной Джемма усаживает меня на кушетку и вручает кружку горячего какао. Я выпиваю лишь половину, когда приезжает Морган. Они переговариваются вполголоса и усаживаются по разные стороны от меня. Девчонки поглядывают на меня, будто я вот-вот развалюсь, лопну по швам, и, вероятно, они правы. Возможно, я вот-вот сорвусь.
В кармане что-то гудит. Я вытаскиваю сотовый, но он не перестает вибрировать. Рекой текут эсэмэски вроде «Мне очень жаль», «Узнал(а) про твоего папу» и «Думаю о тебе».
– Пожалуйста, забери его. – Кидаю телефон, и Джемма его подхватывает. – Я не могу.
– Ничего страшного. Сотовый у меня. Если придет что-то важное, я скажу. – Подруга пристраивает телефон возле себя. От греха подальше. С глаз долой.
– Знаю, никакие слова не помогут. – Морган тянется к моей руке и пожимает ее. – Но если захочется поговорить или появится просьба, мы здесь. Рядом с тобой.
Я киваю, но мою просьбу им не выполнить. Моего папу им не вернуть. Это никакой магии не под силу.
В комнате долго царит тишина. Я смотрю на красноватое пятно на ковре. Оно от вина. Или от крови. Особой разницы нет. Затем медленно, буквально по чуть-чуть, в голове начинают крутиться шестеренки. Они щелк-щелк-щелкают, пока сквозь туман не прорезается мысль.
– Любая просьба?
– Конечно, – кивает Морган.
– Абсолютно любая, – соглашается Джемма.
Я судорожно выдыхаю.
– Хочу разыскать Охотника.
«Я хочу его убить».