Полицейские одним слитным движением выдернули из-за ремней дубинки и бросились на ее мужа, который оглянулся через плечо — на дом — на нее. Их взгляды встретились, и она прочла его намерение. Любовь подавила примитивный порыв крикнуть ему, чтобы остановился, понимая, что он прав: это единственный выход, если они с Безмятежностью хотят бежать. Он поступал правильно, совершал единственное — она это поняла — что оставалось.
Паника улеглась, и по венам растеклось любопытство. На языке собиралась слюна, сердце стремительно билось, а Любовь смотрела, как ее муж превзошел все пределы и засиял сильнее, чем она считала возможным. Теперь он был самой чистотой; его тень затмевала солнце и звезды, и все на этой смертной планете; его чистота освобождала от грехов их всех. Его кровь очистилась и исцелилась нектаром невинных: он был готов принести жертву. Готов спасти ее.
В уголках губ собралась слюна, и Любовь позволила себе улыбнуться.
Держа в захвате шею Верности, Спаситель повернулся к зрителям, как всегда, купаясь в их неотступном внимании, и взревел:
— За мою семью! За «Вечную жизнь»! Это моя жертва ради вас! Эти предательницы должны замолчать прежде, чем уничтожат нас всех! Никогда не забывайте: цель оправдывает средства!
Он был чище, чем когда-либо. Не человек, а элемент такой же совершенный, как золото. Оружие, созданное для добра.
Возглас его паствы разнесся над ветром, Спаситель выхватил из кармана нож, выкинул лезвие и поднял серебристый осколок над головой, чтобы все видели. Он сверкал, поцелованный лучом белого света, пробившегося с неба, слишком забитого и темного, чтобы создать подобное свечение.
Все снова ахнули, но на этот раз звук поглотило злобное завывание ветра, который заставил далекие деревья согнуться, как последователей Спасителя, траву прижаться к земле, а полицейских заморгать и промедлить лишнее мгновение.
Любовь выдохнула, когда ее муж поднес нож к горлу Верности и всадил короткое лезвие в ее шею. Кровь хлынула вперед, залив платье Верности и скапливаясь у нее под ногами. Ее руки исступленно цеплялись за раненое горло, а колени подогнулись. И все же, она захлебывалась и цеплялась, тянулась к Спасителю, словно не замечая того факта, что он только что убил ее.
Любовь подумала, больно ли это настолько же сильно, как роды. Наверное, да. Но это гораздо быстрее, что существенно милосерднее.
Верность рухнула на землю. Любовь высматривала в толпе ее сына. Старание смотрел на тело матери, но молчал. К счастью, он чист, в отличие от своей мертвой матери. Надежда обняла его рукой за плечи и притянула к себе.