Неожиданно она почувствовала себя сдувшейся. Пустой. Выпотрошенной, как курица.
Она скучала и по Надежде. По огромной, заботливой учительнице Надежде. Наверное, самой близкой к настоящей матери из всех, кого она знала. Любовь часто гадала, что с ней стало, но никогда не пыталась выяснить. С распада общины прошло девять лет. Она боялась, что большая часть паствы сбилась с пути и вернулась к скучному существованию нечистых масс. Даже Надежда, несмотря на всю ее преданность «Вечной жизни», вероятно, вернулась к традиционному укладу. Больше всего эта женщина дорожила своими отпрысками; она пошла бы на все, чтобы они остались с ней, даже если это означало отвергнуть путь к полному просветлению. Поскольку Усердие оказался в тюрьме, а Верность умерла, Любовь не удивилась бы, если бы Надежда приютила и Старание.
Без руководства Любви и Спасителя Надежда, как и все остальные, потеряет смысл, растеряется и умрет. Так и есть, Благородство лишил себя жизни, она видела в местных новостях. Судя по всему, передоз. Ничтожество. Слабак, совсем как ее мать. Она не знала, что стало с другими членами, да и ей все равно. Смерть придет за ними, они сами виноваты.
Лицо Смирения то появлялось перед глазами, то пропадало, словно мигающая лампочка. Черное, белое, черное, белое. Мертва-мертва-мертва.
Любовь улыбнулась, ощутив вкус крови. Она прикусила язык. Она посмотрела на алую жидкость на пальцах. Часть этой крови чиста, часть испорчена. Ей надо больше чистой крови. Сейчас же.
Мигрень становилась сильнее, словно в мозг забивали гвозди.
Любовь села. Во рту собралась слюна, так сильно ей нужен нектар.
Горя нетерпением вернуться в фургон, она встала с кровати и направилась к двери, но застыла, услышав скрип лестницы.
Наши дни
Лили показалось, что она что-то услышала, как будто скрипнули пружины матраса. Остановившись на лестничной площадке, она прислушалась. Из-за стен дома донесся далекий птичий крик. Пронзительный, звенящий, как у чаек. Когда он замолк, пустые стены заполонила тишина, казавшаяся тяжелее из-за толстого слоя пыли, скопившейся за много лет.
Лили подумала, как давно дом в таком состоянии и почему тут никто не живет. Здание красивое. Надо бы освежить краску на стенах, да хорошенько почистить ковры, и можно жить. Она попыталась представить, кто тут жил, и не смогла. Место казалось стерильным и слишком белым. Не хватало человеческого тепла.
По шее побежали мурашки, и она оглянулась через плечо. Никого. Лили нахмурилась, понимая, что теряет время и что полицейские в любой момент могут вернуться обыскивать дом. Она обрадовалась, что входная дверь оказалась незаперта. И удивилась, не заметив следов присутствия подростков или бездомных.