Безмятежность повела ее прочь с поляны под деревья.
Тучи скрыли последний проблеск солнца, и небо стало серым. С исчезновением света просветы между ветвями превратились в длинные черные щели. Кроны набросили тени на лесную землю, и тихий ветерок шевелили листья, словно дыхание.
По спине словно прошлись ногтями. Перлайн вздрогнула и велела Безмятежности поторопиться. Женщина послушалась. Перлайн крепче сжала ее локоть, опасаясь, что ее молчание и мнимое послушание значат, что она что-то задумала. Чувствовалось в ней что-то нечеловеческое, отсутствие раскаяния, ужасающий недостаток эмпатии. С этой женщиной нельзя расслабляться. Ни на секунду.
Ей пришло в голову, что Безмятежность ведет ее вглубь леса, подальше от Грегори, но она все равно шла дальше. У нее нет других зацепок, а женщина шла так, будто знает куда, что вселяло в Перлайн надежду.
И тут она услышала крик.
Наши дни
Любовь стояла в дверях фургона, бледная как молоко, сжимая в правой руке нож, а в левой — ключи. Ее глаза потрясенно округлились. Лили почти улыбнулась. «Не ожидала увидеть меня здесь, да?»
Любовь заколебалась, потом бросила взгляд на «Астру».
Сердце Лили сделало кульбит. Она собирается уехать туда, где держит моих детей.
Их взгляды встретились.
Лили вздернула подбородок:
— Где они?
Любовь улыбнулась. Она выглядела спокойной, почти доброй.
Лили облизнула губы:
— Где мои дети?
Любовь окинула взглядом тело Лили и уставилась на ее кровоточащую ногу.
— Где Ханна и Грег? — спросила Лили, ковыляя ближе.
Улыбка Любови растаяла. Она подняла подбородок и покачала головой:
— Никогда не понимала таких людей. Недалеких и слабых. Мы лишь хотим предложить лучший образ жизни, но вы все слишком боитесь исследовать то, что грозит выйти за границы ваших драгоценных традиций.
Лили не знала, что сказать. Слова приходили и уходили. Язык как будто прилип к небу. Она посмотрела на нож в руке женщины.
Любовь прищурилась:
— Вы ужасная мать. Грегори пришел к нам из-за вас. Он в ужасе, и это понятно. Вы привели его в этот мир только для того, чтобы умереть. Вы не можете предложить своим детям ничего, кроме короткой, жалкой жизни, а я могу предложить им шанс жить вечно. Вы выбираете умирать, дать умереть вашим детям. Я выбираю жизнь. Вы думаете, что я безумна, но что безумнее? Приводить детей в мир, обещающий смерть, или приводить их в мир, обещающий вечную жизнь?
Эта женщина сумасшедшая. Это видно по ее глазам: убежденность в своей правоте, в том, что Лили и любой, кто не разделяет ее убеждений, безумен. Безумен, никчемен и стоит у нее на пути. Никакие слова не заставят Любовь передумать. Ущерб нанесен очень давно. Кем или чем, Лили не знает, и ей все равно. Все, что ее заботит, это разговорить чокнутую суку.