Это — НКС-2 Терлецкого, отвечающего непосредственно за заряд. И из конструкторов только Терлецкий и его люди знали физическую схему заряда — для остальных она была таинственным «черным ящиком».
А был и НКС-1 Турбинера, отвечающего за корпус бомбы. Тогда, в конце сороковых годов, у стратегического ядерного оружия мог быть только один носитель — авиационный, а конкретно — тяжелый бомбардировщик Туполева Ту-4. Соответственно, ядерный боеприпас мог быть тоже лишь одного типа: авиационная бомба. Собственно, КБ № 11 и делало ее, включая баллистический корпус, систему автоматики подрыва и прочее. И в постановлении Правительства, подписанном Сталиным, говорилось о бомбе.
Но «сердцевиной» ее был, конечно, сам заряд.
То, что этот заряд будет установлен в некую авиационную бомбу РДС-1, было ясно с самого начала. Поэтому разработка баллистического силового корпуса, подвеска заряда в нем, общая компоновка изделия, проблемы сброса с носителя, то есть, то, чем занимался сектор Турбинера, были очень важными составляющими общей задачи. Но, все же, — не самыми «мутными», не самыми непонятными, не самыми пионерскими.
Тем не менее, как водится, бросается в глаза прежде всего то, что лежит перед глазами. В нашем случае это — внешние обводы Бомбы, ее корпус. И не Терлецкий брал «узел» Турбинера, чтобы вкомпоновать его в свой, а, напротив, Турбинер встраивал в общую конструкцию «узел» Терлецкого, приборы Кочарянца и т. д.
Так что формально Бомбу делал Турбинер — потому что он вел общую ее компоновку и, как считал он сам, вел «первую скрипку». К тому же, с февраля 1948 года Виктор Александрович стал начальником Терлецкого и официально — по предложению Турбинера три конструкторских сектора были преобразованы в единую структуру. И Турбинер возглавил конструкторский сектор в составе трех конструкторских отделов (№ 1 Н.Г. Маслова, № 2 Н.А. Терлецкого, № 3 С.Г. Кочарянца), отдела № 4 С.И. Карпова и группы нормализации и стандартизации Д.М. Урлина.
Конструкция собственно атомного заряда по-прежнему разрабатывалась в отделе Терлецкого, куда и был направлен Фишман по прибытии в КБ-11. К тому моменту, судя по всему, уже сформировался конфликт «Турбинер — Терлецкий», начавшийся как конфликт «НКС-1 — НКС-2».
Но это было лишь прологом! Практически одновременно с приходом Давида Абрамовича на «Объект» к атомным конструкторским работам был привлечен известный танковый конструктор Духов, один из ведущих участников танковой уральской эпопеи.
10 июня 1948 года в Москве, в Кремле, Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин подписал, а Управляющий делами Совета Министров СССР Я. Чадаев контрассигнировал (скрепил) своей подписью Постановление СМ СССР № 1991-775 сс/оп «Об укреплении КБ-11 руководящими конструкторскими кадрами». Буквы «сс/оп» означали «Совершенно секретно — Особая папка», а КБ-11 было многоликим в своих функциях сверхсекретным «Объектом», единственной задачей которого было тогда решение советской Атомной Проблемы.