И тому есть причина.
Безусловно, та же МБР Р-36 и прочие грозные наши МБР, самолеты, ракеты, подводные лодки и вертолеты — создания коллективные. Однако традиционно у собирательного понятия «коллектив», если это действительно сильный, незаурядный творческий коллектив, имеется и имя собственное — имя его руководителя. «Чкаловский» АНТ-25 «делал» Туполев, автомат «АК» — Калашников, «гагаринский» «Восток» — Королев, танки «ИС» — Котин, пушку «ЗИС-5» — Грабин, МБР Р-36 — Янгель и Уткин.
А кто делал ядерное боевое оснащение для Р-36, то есть — боевой блок с термоядерным зарядом? Кто делал ядерные заряды для множества других серийных систем советского ядерного оружия?
Стандартный ответ даже сегодня: «ВНИИЭФ».
Но почему так? Почему — обезличенно? Что — в ядерном оружейном деле, в отличие от ракетчиков, авиационщиков, танкистов, не нашлось выдающихся личностей с яркой индивидуальностью?
Нет, конечно! В среде первых советских «бомбоделов» их было как минимум не меньше, чем у других их «оборонных» коллег. Собственно, в «галактике» Трижды Героев Социалистического Труда большинство созвездий — «атомного» происхождения! Причем из ВНИИЭФ — пять: Юлий Борисович Харитон, Андрей Дмитриевич Сахаров, Яков Борисович Зельдович, Кирилл Иванович Щелкин и Николай Леонидович Духов!
Но в том, что ракеты и самолеты «делали» конкретные Главные конструкторы, а ядерные заряды — «ВНИИЭФ», был свой смысл, ибо ядерная оружейная работа с самого начала зарождения имела свои, только ей присущие особенности — объективные и субъективные. И эти особенности прямо сказались на профессиональной судьбе и формальном положении Давида Абрамовича Фишмана и его коллег. Кроме многолетней предельной секретности ядерной оружейной работы и предельной же засекреченности (по сравнению даже с ракетчиками) имен ее руководителей, у ядерного зарядостроения имелись «изюминки», свойственные лишь ему…
ВНАЧАЛЕ, пожалуй, надо сказать об особенностях объективных.
В любой сфере технической деятельности замысел новой, пионерской инженерной системы, ее физический, расчетный и конструктивный облик — это плод размышлений, прежде всего, конструктора. Он может привлекать для консультаций и оценок ученых и исследователей — физиков и математиков, термодинамиков и газодинамиков, материаловедов и кристаллографов, химиков и «прочнистов». Но главная фигура разработки — он, человек конструирующий! То есть — создающий на бумаге детально разработанный план некой будущей материальной конструкции.
Любая идея — если она осуществима — в конце концов материализуется в виде некоего устройства, состоящего из собранных воедино и совместно функционирующих деталей. А любая деталь (как и конструкция, из них состоящая) до того, как быть изготовленной из того или иного конструкционного материала, возникает на чертеже конструктора. А еще до этого — в его голове. В его! При этом все основные идеи и решения рассматриваются и утверждаются главным оценщиком качества замысла — Главным конструктором.