Каких только историй не наслушаешься, пока бродишь по мирам, чего только не насмотришься, с кем только не повстречаешься… Чужие слова плетутся разноцветными вышивальными нитками, которые совершенно внезапно становятся цельной картинкой. Так я и пришёл на этот угрюмый берег.
Море здесь было свинцовым и буйным. Волны то темнели, то угрожающе вскидывали пенные бело-жёлтые головы, кусая берег, кроша скалы и перемалывая их в мелкий гравий, что усыпал прибрежную полосу. Небо затмевали кудлатые тучи, мрачные, недвижимые, точно могли соперничать по плотности со скалами.
Многие рассказывали про эти негостеприимные места. Кто-то приходил сюда в часы горя, долго любовался сумрачным миром, а потом, словно оставив все печали здесь, уходил освобождённым. Другие же старались бежать отсюда, едва завидев кромку стылого пляжа, тяжко им тут дышалось, а холодный и влажный ветер зажимал прозрачной рукой и рот, и нос, будто бы желал задушить. Были и те, кто ничего не чувствовал, называл этот берег скучным и невыразительным…
Одно объединяло все рассказы — маяк.
Сейчас я как раз рассматривал его. Старая каменная башня вырастала из скалы, а между берегом и ею бесновалось в узком проливчике море. Стеклянный купол запылился, в нём не было света, и неудивительно — никому было не перебраться туда, кроме птиц, а те огонь зажечь не умели.
Скалы резко обрывались в воду, не было никакой тропы, даже если воспользоваться лодкой. Да и ту, вероятно, разобьёт о скалы прежде, чем найдётся более-менее безопасный вариант пристать к берегу. Площадка, из которой точно вырос маяк, была совсем маленькой, и не оказалось вокруг никаких тропинок.
Не крылатым ли, и правда, был смотритель?..
Маяки — моя страсть, и мне хотелось попасть и в этот. И не только попасть, но и зажечь. Вот только крыльев у меня нет, потому я долго смотрел на башню, выискивая хоть какую-то возможность подобраться к ней ближе.
Вечерело. Солнце по-прежнему пряталось в глубине туч, и потому пришли сумерки, впрочем, и они быстро стали темнотой. Башня высилась вонзённым в скалы клинком. Едва проглядывались на сизых тучах очертания стеклянного фонаря. С темнотой никакая магия не заставляла его загореться.
Как жаль!
Неужели нельзя вновь заставить биться сердце этого маяка?…