Раскрывается со скрипом дверь, выскакивает на улицу почти седой старичок, флейту к губам тянет. Минута — и мы уже вдвоём разворачиваем мелодию. Она стала и крепче, и ярче, и веселее. Дождь пошёл сильнее, но в дом уже не гонит, с ним, напротив, как-то легче танцевать.
Но что это?
Позади нас треском разлетелся новый звук. Кто-то выхватил банку с горохом и задаёт уже иной ритм, ещё быстрее да интереснее. Не оглядываюсь, веду музыкантов по улицам, почти забыв, что мне бы только дверь в иную реальность отыскать. И дождь совсем выдохся, не перетанцевать ему нас, лишь водяная пыль осталась. А позади уже целый оркестр — и гитара, и дудка, и флейта, и даже гулкий звук ударов по натянутой коже — у кого-то целый барабан дома затесался!
Знаю, что в глазах людей веселье, неподдельное счастье, что мир каминного уюта новыми красками расцветился. Даже солнце где-то там проблёскивает. Скоро радуге мостом выгибаться.
Но вот мне пора уже, пора…
Отнимаю варган от уставших губ, пока музыка сама по себе течёт, плывёт над посёлком, кричит и смеётся. Вступаю в тень, где никому меня не заметить. В этом местечке грань мира выступает острой ключицей.
Закрываю глаза.
* * *
Когда меня обступает тишь и прохлада, осторожно осматриваюсь. Этот мир тёмен и дик, тут путешественникам никакой камин тепла не предложит. Но мне и не надо. Я стою, счастливый и вольный, а где-то там, в посёлке всё ещё продолжается веселье. Потом они снова уползут к своим каминам, будут складывать сказки, грезить о путешествиях, в которые никогда-никогда не пойдут… Но это всё не моё. А вот новый мир, неприветливый на первый взгляд, так и жаждет раскрыться, принять, показать чудеса и чудесности.
Мягкая мшистая лесная подстилка дышит влажностью и рыхлой землёй, ветерок где-то наверху рассказывает кронам небылицы, звёзды подмигивают, прячась в вуалях облаков… Как же хорошо здесь. Пусть и холод уже пробирается под одежду.
Не теплом, не карнавалом меня можно обольстить, а только тропой через чащу, озёрами глубокими, шумом морского прибоя, крепкими скалами. Когда-нибудь рассыплюсь я отголосками по всем таким мирам, пусть меня поищут ещё, пусть позовут… Никто не откликнется, только ветер и поднимется, растреплет волосы.
* * *
К рассвету выхожу на вершину холма, с которой как на ладони видать сизые леса — бескрайни они, до горизонта тянутся острыми кронами вверх. Улыбаюсь и присаживаюсь на камень. С собой лишь краюха хлеба и родниковая вода. Скоро в очередной мирок подаваться — прыгну с вершины в еловые объятия и буду там. Что ждёт — не знаю, но и ладно, как будто это самое важное.