Они шли и шли, пока внезапно их не обступила такая плотная тишина, такая густая темнота, что Брэйв услышал собственное лихорадочно бьющееся сердце.
— Здесь, — остановился Хэллс. — Странник.
Он обернулся, и во мраке его кожа стала такой бледной и сияющей, что Брэйв решил — это точно призрак. Призрак с удивительно горячими и плотными ладонями. Глаза Хэллса изменили цвет, превратившись в золотисто-зелёные, короткие волосы взметнулись волной и внезапно отросли до плеч. Он больше не казался мальчишкой.
Впрочем, Брэйв чувствовал, что и сам изменился.
И что зовут его больше не Брэйв.
— Дорога искала тебя, — заговорил тот, кто был Хэллсом. — Ты откликнулся. Входи.
Позади Хэллса ярко вспыхнул дверной проём, за ним клубилась звёздная мгла.
— Но я же… Я только… — бывший Брэйвом глубоко вдохнул. — Я понял.
Хэллс отступил, пропуская его к двери.
* * *
Едва странник перешагнул порог, Хэллс отвернулся и выскользнул из темноты в круг золотого света, очерченный пламенем костра.
— Вот, — сказал он, улыбнувшись. — Ещё двое, и я наконец-то смогу отсюда уйти.
Он уселся на прежнее место и налил себе чаю.
Последние сказки были отпечатаны, я сложил стопку листов и сбил их вместе. Ощущать, что все они готовы и лежат вот так, одна к одной, было необыкновенно, даже странно. Я улыбнулся собственным мыслям и осторожно опустил всю стопу в картонную коробку, в которой сказки должны были отправиться к первому, кто их прочтёт.
Стоило мне закрыть крышку и перевязать коробку лентой, как за моим плечом возникла Королева чаш.
— Отправишь с утренней почтой? — усмехнулась она.
— Именно, — я повернулся к ней. — Тебе нужна копия?
— Нет, нет, — покачав головой, она мягко скользнула в сторону, к окну. — Мне нравится слушать больше, чем читать. Ты прочтёшь мне их потом?
— Прочту, — согласился я. — У нас будет целый год на это. По сказке за вечер.
— А знаешь, что… — помедлив, она опять оглянулась на меня. — Одну я бы послушала сейчас. Короткую. Последнюю из тех, что заключены там, в коробке.
— Хм, — я провёл пальцами по крышке. — Последнюю?
— Да, именно её.
— А если она вышла печальной?
— Значит, так тому и быть, — Королева чаш оперлась на подоконник. — Смотри, как падает снег. Разве этим вечером не самое время для грустных сказок?
Я не стал с ней спорить. Усевшись в кресло, я поставил локти на стол и опустил подбородок на руки. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы восстановить в памяти сказку, написанную последней.
Она была о городе.
* * *
Город вырос за десятилетия, занял подножия восьми холмов, растёкся по их склонам и захватил вершины, обнял каменными набережными реку, вырастил зелёные сады и парки.