Людям было привольно и весело жить в нём, они будто бы даже были счастливы, и по утрам, когда солнечный свет заливал долину, город встречал его мелодичным шумом, голосами, смехом.
Город жил. И люди на его улицах грустили и радовались, удивлялись прекрасным закатам, встречались и влюблялись, ссорились, мирились, расставались навсегда. Город гордился лишь тем, что никто из них не таил печальные и болезненные мысли долго. Город мог считать себя светлым, он радостно сиял в ночи всеми огнями, привлекая всё новых путников.
Однажды в осенний день на его улицы ступил юноша с такой глубокой печалью в сердце, что город и сам опечалился — пусть лишь на миг.
— Я излечу его, — решил город и сотворил себе душу — красивую девушку с добрым взглядом и мягкими чертами лица, с длинными каштановыми волосами и тонкой фигуркой.
Душа города выступила из теней прямо навстречу гостю.
— Отчего ты так печален? — спросила она, улыбаясь.
— Важно ли это? — дёрнул он плечом. — Зачем ты говоришь со мной?
— Здесь никто не грустит подолгу, вот мне и интересно, чем я могу помочь, — не растерялась душа города.
— И как твоё имя?
— Имя? — на этот вопрос был тяжело ответить, ведь город прежде не отделял свою душу, не делал её существом, не нарекал каким-либо именем.
— У всех есть имя, — настаивал незнакомец. — Меня называют Саф.
— Очень приятно, Саф, я Тьяр, — душа города на миг отвела взгляд.
— Никогда не слышал прежде такого имени, — Саф всмотрелся в её лицо. — Что ж, теперь мы знакомы.
— Наверное, ты устал с дороги, — Тьяр кивнула в сторону кофейни. — Пойдём, я угощу тебя.
— Пойдём, — почти безразлично ответил Саф. — Нет никакой разницы, но если ты хочешь.
Тьяр взяла его за руку и ввела в кофейню, где чарующие ароматы выпечки мешались с запахом свежесваренного кофе. Едва Тьяр выбрала столик, как им принесли по чашке, и Саф некоторое время смаковал напиток. Уже то, что он мог так вдумчиво пробовать кофе, обнадёжило Тьяр, а с ней и весь город.
Быть может, печаль в чужом сердце развеется?
— Что привело тебя сюда? — спросила Тьяр, надеясь так подтолкнуть Сафа к разговору о прошлом.
— Я беглец, — признался он.
— От кого же ты скрываешься?
— От самого себя, — он усмехнулся. — И от своих чувств.
— Разве так можно?
— Получается плохо, — признался он. — Но я не оставлю попыток.
— Почему бы не разобраться в том, что тебя тревожит? — предложила Тьяр. — Расскажи мне.
— Нет, — отмахнулся он, и в лице его мелькнула отчуждённость, смешанная с агрессией. — Я не стану говорить об этом. Не лезь в мою душу. Мои страдания — лишь мои.
— Хорошо, хорошо, — подняла она руки, притворно сдаваясь. — Я лишь хотела помочь.