— Ну он не совсем голый будет, — сказал Великовский с сожалением. — Кто ж нам позволит совсем-то голого… Но вообще ты прав, Сёма! Как это я не подумал… Мы тогда сделаем так: Родриго входит, видит голого Карлоса… и сам начинает раздеваться!
— Господи… Зачем?! — всхлипнул Ваня.
— Ну как зачем! Чтобы прикрыть своей одеждой наготу друга! И тогда он сам останется раздетым… Это очень символично! Сёма, как ты это удачно придумал!
— Мне пятьдесят де… шестьдесят, — сказал Кривобоков. — Может, мне не надо раздеваться?
— Ой, да брось! Ты в отличной форме! Всем бы нам такую фигуру…
Великовский все же водрузил на нос очки и оценивающе оглядел Кривобокова.
— Ну-ка сними пиджак!
Кривобоков в поисках поддержки посмотрел на Ваню, но тот был полностью деморализован и бессмысленно таращился куда-то в пространство.
Помощь, как это часто бывает, пришла оттуда, откуда ее никто не ждал.
— Нет-нет, ты это действительно неплохо придумал, Костя, — промурлыкала Лебединская. — Мне нравится. Ванечка голый, Сёма голый… В этом есть экспрессия, порыв, смелость! Это будет хорошо. Я кстати тоже могу раздеться, это не проблема. Ну вот хотя бы сцена, которую мы вчера репетировали… Будет очень символично.
Теперь настала очередь Великовского оторопеть и потерять дар речи. Саша тоже опешил: при габаритах Лебединской никакая диета и никакой спортзал за оставшееся до премьеры время не способны сотворить чудо.
— Нет, ну… я не знаю, — пробормотал Великовский. — Ты, Верочка, прекрасно выглядишь для своего возр…
Лебединская подняла бровь.
— Я только хотел сказать, может быть, тебе будет неловко…
— Никакой неловкости, — Лебединская нахмурилась. — В чем вообще затруднение, я не понимаю? Ребятам можно раздеваться, они для этого достаточно хороши, а я, получается, нет?
— Ну что ты, я совсем не это… Ладно, посмотрим. Вообще все эти раздевания — это уступка низкопробным вкусам публики. Я на самом деле не очень это люблю. Иногда иду на поводу у зрительских ожиданий… Но это не совсем правильно. В принципе мы можем сделать так: Карлоса просто связать, а потом входит Родриго… Или даже не связывать. Просто кругом будут стоять стражники, которые символизируют тюрьму.
— Голые? — одними губами спросил Саша.
Он был уверен, что на этот раз Великовский точно не услышит, но оказалось, что тот же вопрос в ту же секунду задал Ваня. И Великовский все прекрасно услышал.
— Нет, — сказал он устало. — Зачем голые? Они будут в этих, как их… в кирасах. И в шлемах с перьями.
— А ниже пояса, значит, все-таки голые? — уточнил Кривобоков.
Саша втянул голову в плечи, но ничего страшного не произошло. Кривобоков без видимого напряжения вынес убийственный взгляд Великовского, только моргнул бесцветными ресницами и застенчиво улыбнулся.