— Эй, ты чего? Что случилось?
Ваня с трудом сфокусировал взгляд на лице, которое возникло словно из ниоткуда. Встревоженное лицо с седоватыми усами и каплей краски на носу. Вполне нормальное и человеческое. Он посмотрел на свои руки — с ними все было в порядке.
— Все нормально? — усач испуганно оглядывал Ваню. — Не поранился? Чего стряслось-то?
— Я кольцо потерял, — сказал Ваня охрипшим голосом. — Обручальное.
— Ох ты ж господи, — усач уставился на него с еще большим изумлением. — А я иду, слышу — кричат! Я уж думал, тут придавило кого насмерть. А это он кольцо потерял!
— Да нет, — Ваня поморщился, прогоняя дурноту, — я уже нашел. Я просто… просто… ударился об эту штуку, — он кивнул на машину. — Давно она тут стоит?
— Да нет, не так давно.
— А для чего она?
— Да черт ее знает. Сначала вон у той стенки стояла, всем мешалась, а потом пришел этот… генерал, и велел ее передвинуть.
— Генерал?
— Ну да. Как там его, я не знаю… толстый такой.
Ваня попытался вообразить себе генерала, которого зачем-то привели в трюм поглядеть на удивительную машину.
— На экскурсии он, что ли, здесь был?
— Почему на экскурсии? Он тут работает. Просто форма генеральская. Ну здоровый такой медведь. После спектакля заходил, прямо в костюме.
— А! Гремин, что ли? После «Евгения Онегина»?
— Может, и Гремин. Фамилии его я не знаю, но он один вроде у нас тут такой, не перепутаешь.
Это Святослав. Это точно Святослав, только он в последнее время пел Гремина, и его действительно ни с кем не перепутаешь. Но при чем тут он?
— И сказал, значит, ее сюда передвинуть?
— Ну. Тут вроде стоит себе спокойно, никому не мешает.
— Ясно. А вам не кажется, что она какая-то… странная?
Усач глянул на Ваню подозрительно и отступил в сторонку. Видно было, что странным ему здесь кажется только сам Ваня.
Первым его побуждением было немедленно рассказать все своим. Сегодня их в театре нет, отдыхают перед премьерой, но можно позвонить и поделиться открытием… Ваня уже взялся за телефон, но замер, а потом положил его обратно на стол. В чем, собственно, состоит его открытие? Он увидел странное сооружение под сценой, потом с ним случилось нечто вроде галлюцинации. И потом все бесследно прошло. Машина осталась смирно стоять на месте. Рабочих, которые готовили трюм к вечернему спектаклю, она совершенно не беспокоила. Раз они переставляли ее от одной стены к другой, значит, на них она не оказывала такого странного воздействия. Может, дело не в машине, а в самом Ване? И ему следует по примеру остальных взять выходной и хорошенько отдохнуть?
Было и еще одно обстоятельство, которое его беспокоило и удерживало от звонка друзьям. Святослав. Какое отношение он имеет ко всему этому? Гремину нечего делать в трюме. Чай, не Командор и не Мефистофель, ни проваливаться, ни вырастать из-под земли ему не полагается. «Онегин» у них вполне традиционный, Великашу к нему близко не подпускают после прошлого раза. Так зачем Святослав поперся вниз? Почему заинтересовался машиной? Возможно, этому есть какое-то прозаическое объяснение. Наверняка. Оно должно быть, просто сразу не приходит в голову. Святослав вообще неплохой. С непривычки только кажется букой, но на самом деле нормальный мужик, душевный даже. И голос конечно выдающийся. Саша его недолюбливает, да и Сёма не особо… А Вера — ну это же Вера, она со всеми так. Нельзя им говорить про Святослава. Они и так предвзяты и с готовностью ухватятся за любую порочащую его информацию. А если потом окажется, что Ваня все это придумал с устатку, то получится, что он зря оговорил хорошего человека.