И все-таки его что-то тревожило. Какая-то смутная мысль, какая-то заноза в сознании… будто чего-то не хватает. Он с усилием оторвался от наблюдения за терцетом с Эболи и прислушался к себе.
— Вера, — спросил он, — а ты не видела Великашу?
— Да тут он где-то пробегал. Все ищет Сёмин кинжал.
— Зачем это? Нашли ведь запасной. Да он уже вот сейчас… вон он им размахивает!
Они оба посмотрели на монитор, который транслировал ход спектакля.
— Ну это же Великаша, — сказала Вера. — Ему надо на что-то направить свою энергию. Чем бы дитя ни тешилось… лишь бы не вмешивалось.
Они снова повернулись к монитору, потому что не хотелось пропустить сцену, где Родриго протягивает руку за компрометирующими бумагами и натыкается, как на острие шпаги, на подозрительный взгляд Карлоса. Устыдившись своего минутного колебания, Карлос принялся хлопать по карманам в поисках тех самых бумаг.
— Поздравляю тебя, Ваня, — сказала Вера в монитор, — ты балбес.
— Чего это вдруг? — обиделся Саша. — Это не он балбес, а Карлос.
— Нет, не Карлос, а именно Ваня. Он, кажется, не взял с собой бумаги.
Саша охнул и испуганно уставился на экран. Ваня так же испуганно смотрел на них с экрана. Сцену спас Сёма, который развернулся спиной к залу, невозмутимо протянул руку вперед, взял у Вани что-то невидимое и аккуратно спрятал за пазуху.
— Ладно, — сказала Вера, — сойдет. Пошли, нас уже скоро позовут.
Антракт промелькнул незаметно. Все суетились, поздравляли друг друга и суеверно сплевывали через плечо, чтоб не сглазить — еще два действия впереди. Один только Ваня не боялся сглаза, трогательно радовался собственному успеху и норовил повиснуть на шее у всякого, кто подвернется.
— Ты не видел Великовского? — спросил Саша, когда Ваня добрался и до него.
— Тут он где-то мельтешил. Тебе не пора переодеваться?
Ну все, вот и оно. Настало время ночной рубашки. В глубине души Саша даже был рад теперь, что остался без халата: и так жарко, а к концу сцены он и вовсе будет как из бани. Так что халат не нужен, это Великовский правильно рассудил.
А вот у Веры был халат, очень красивый, причудливо расшитый золотой нитью. Она машинально расправляла складки тяжелой ткани и одновременно говорила по телефону.
— Нет, зайчик, пока нельзя, ты же видишь, бабушка занята. Бабушка работает. Сейчас мама купит тебе мороженое, а когда представление закончится, придете ко мне за кулисы…
Не отрываясь от телефона, она помахала Саше рукой, а потом подняла вверх сжатый кулак: давай, мол, покажи им там! Саша улыбнулся. Ощущение странной легкости не покидало его, приятная прохлада овевала голые ноги. Ну, поехали!