— Так это я, — улыбнулась девушка. — Я и есть Вася.
— Ну и дела! — Ваня покачал головой. — Не разберешь вас теперь, кто девочка, кто мальчик. Куда катится мир!
— Я Василиса, — строго пояснила девушка, посмотрела на Ваню, перекинула косу через плечо и еще раз посмотрела на Ваню.
— Фотографии, — напомнил Саша.
— Ой, сейчас, чуть не забыла! Вот…
Вася вернулась к дверям за рюкзаком и принялась извлекать из него толстую папку. Папка цеплялась углами за внутренние карманы и не желала вылезать наружу. Когда Саша подошел, чтобы помочь, Вася подняла на него раскрасневшееся лицо и спросила чуть слышно:
— Скажите, а это ведь… это Ваня Купченко, да? А можно вас попросить… можно? Ну, чтобы взять у него автограф…
— Автограф? Так возьмите, — Саша ободряюще улыбнулся. — Хотите, я его подзову?
— Нет, — смешалась Вася, — вообще ладно, не надо… Я так…
Саша взял папку с фотографиями и отнес ее на стол.
— Слушай, Вань, сделай одолжение, а? Распишись… где-нибудь. Сейчас я найду.
— Зачем тебе? — удивился Ваня.
— Хочу твой автограф, все забывал попросить. Оставлю в наследство внукам, они его продадут на аукционе и будут жить припеваючи на проценты с вырученной суммы до конца дней своих.
— А, ну это можно! — просиял Ваня. — Где расписаться-то?
— У меня ручка есть, — торопливо сказала Вася. — И вот листочек… вот, на обороте можно.
Саша успел заметить, что это была страница из будущей Вериной книги.
— Это все очень мило, — Сундуков побарабанил пальцами по столу, — но мы еще не закончили вообще-то.
— У вас репетиция, да? Я сейчас уйду, — Вася засуетилась, а потом вдруг замерла. — А можно… можно мне репетицию посмотреть?
Она явно была поражена собственной смелостью, но Сундуков неожиданно для всех откликнулся на ее просьбу с энтузиазмом.
— А и правда, оставайтесь и посмотрите! Артистам нужна аудитория. Это дисциплинирует, — сказал он многозначительно и сердито зыркнул на Сёму.
Вася, стараясь не шуметь, устроилась на стуле, крайнем в ряду.
— Ну давайте, — сказал Ваня бодро, — удачи вам!
— Уже уходишь? — обрадовался Сундуков.
— Ага. Еще час назад должен был уйти, да увлекся тут с вами… Это моя любимая сцена! И еще последняя, с ужином. Особенно самый конец, когда там вот это: тум-тум-турум-тум, бум! Это… космос! И кругом огонь, и грохот, и тени мечутся по стенам, и все проваливаются под землю…
Словно что-то вспомнив, Ваня посмотрел на Васю и торжественно заключил:
— А Дон Жуан в этой сцене должен быть голый. Возможно, у нас так и будет. Сёма уже почти согласился.
Он солнечно улыбнулся, помахал всем рукой и ушел, а Вася осталась сидеть на своем стуле, и на нее было жалко смотреть.