Оказалось, что в комнате за портьерой есть окно. Раньше Саша его не замечал. Да раньше он и не интересовался, не до того было. Он и в этот раз привычно потянулся к настольной лампе, но Ваня остановил его: «Зачем это? Днем с огнем!» — и жестом фокусника раздвинул плотные шторы, впустив в комнату поток солнечного света.
Окно выходило во внутренний двор. Разве в Славике есть внутренний двор? Как это может быть? Но вот же он, перед глазами… Внизу прозаические мусорные контейнеры. В окнах напротив играет солнце и мешает разглядеть, что там за стеклом. Саша осторожно повернул тугую ручку и отворил раму. В лицо повеяло свежестью, стал слышен отдаленный гул оживленной улицы. Он присел на подоконник и бездумно уставился в лоскуток голубого неба над крышей. Совсем не хотелось разговаривать, не хотелось рассказывать о случившемся, отвечать на вопросы, тревожиться, что-то предпринимать. Вчерашняя решимость оставить театр не поблекла, не стала представляться наутро постыдной слабостью, как это обычно бывает. Напротив, она устоялась и окрепла, и словно провела незримую, но отчетливо ощущаемую черту между ним и остальными.
— Саш! Ты там спишь, что ли? Как Кутузов на совете в Филях?
Он вздрогнул и обернулся, стряхивая сонную одурь. А и правда ведь, он не выспался. Может, в этом все дело.
Рассказ вышел скомканным и невнятным, хотя его слушали внимательно, не перебивая, даже не задавая вопросов. От этого участливого внимания Саше стало еще неуютнее.
— Похоже на то, как в прошлый раз было, да? — спросил Ваня. — Ну, в гримерке, когда тебе тоже всякое привиделось. Только там был не пожар, а потоп.
— Ну да, типа того. И тоже все кончилось ничем, будто ничего и не было. Я уже, знаете, начинаю привыкать, — Саша нервно усмехнулся. — Одного только не понимаю. Почему эта дрянь липнет именно ко мне, а? С вами ведь ничего такого не было? Нет-нет, это хорошо, что с вами не было… Но почему оно со мной происходит?
— А может, у тебя восприимчивость повышенная. Ну, чувствительность к таким вещам, — сказал Ваня.
— Саша чувствительный, это правда, — согласилась Вера.
— Ну я не в том смысле. Я имею в виду, может, он что-то вроде медиума.
— Прекратите обзываться, — возмутился Саша. — И без вас тошно. И вообще, почем я знаю, может, вы тоже сейчас не настоящие, а мои глюки? Сложная наведенная галлюцинация, а?
— Верочка может уколоть тебя шпилькой. Хоть в прямом смысле, хоть в переносном. Чтобы ты убедился, что мы настоящие. Или, хочешь, я высыплю тебе за шиворот вот этих милых зверушек? — Ваня потряс в воздухе упаковкой мармеладных мишек. — Выбирай!