Он не стал читать дальше, только немного прокрутил страницу, чтобы убедиться, что речь о нем. Да, действительно о нем.
Его вдруг пробрал озноб. Похоже, приятная ночная свежесть сменилась предрассветным холодом. Самый глухой и неуютный час. Надо было просто отворить балконную дверь и шагнуть в сонное тепло комнаты, но он медлил. Скоро в кустах под окном должен зазвенеть соловей. Или малиновка, или кто там звенит по ночам… Только птицы могут петь так чисто, самозабвенно, безоглядно и торжествующе. Он ведь хотел записать и спросить у Сёмы, кто это в конце концов такой. Но неведомый певец молчал, и небо над крышами словно стало еще темнее.
Он открыл инстаграм. И тут никто не спит. Люша выложила фотографию: на кухонном столе блюдо с тортом «Наполеон», и ряды картонных солдатиков идут на него атакой. Вася ожесточенно доказывает оппонентам, что тенора бывают разные и не надо всех под одну гребенку. А Фея Драже прислала ему личное сообщение. Ваня хотел стереть его не читая, но не стер. Ах так? Ну ладно же. Раз так, то… он знает, что делать. Он тоже кое-что может. Нет, он больше не станет молчать и терпеть, ему надоело быть покорным и безответным. Сёма бы конечно не одобрил. Ха, еще как не одобрил бы! Но его мнения никто не спрашивает.
Он почувствовал резь в глазах, вспомнил, что вымотался за день, и вот теперь ему захотелось спать. Однако спать он не пойдет. Есть дела поважнее.
Под окном присвистнул соловей, протяжно и нежно, пробуя голос перед ночной серенадой, но Ваня его уже не слышал.
— Ну что, у меня для вас хорошие новости, — сказал врач.
Саша попытался улыбнуться и скосил глаза на рентгеновский снимок в его руках.
— Ну что там видно?
— Перелома нет.
Он перевел дух. Это и вправду было очень хорошо.
— Но травма серьезная, придется вас немножко полечить.
— Да это понятно, что придется. Главное, что не перелом. Мне перелом никак нельзя, — Саша посмотрел на врача просительно, словно наличие или отсутствие перелома зависело от него.
— Нет-нет, кость цела, об этом не беспокойтесь. Значит, смотрите…
В приоткрытую дверь просунулась чья-то голова:
— Евгений Степаныч, на пять минут вас…
— Я занят, вы же видите.
— Ну на минуточку!
Врач недовольно засопел, но поднялся со стула и сунул снимки Саше.
— Я сейчас, извините.
Минуточка, как водится, растянулась надолго. Саша изучил снимки и не нашел там ничего интересного. Попробовал пошевелить ногой, хотя именно это ему запретили делать, — и правильно запретили, нога отозвалась острой болью. Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и замер, дожидаясь, пока все пройдет.