— И по-английски говоришь.
— И не только по-английски. А еще играю на пианино. Наверное, еще что-то умею, просто не было случая проверить.
— Получается, это все у тебя осталось. Твои знания и умения. Ты не помнишь только… что именно?
— Не помню, кто я такой. Что со мной было и как я здесь оказался.
— Давай по порядку тогда.
Сёма рассказывал спокойно и размеренно, давая Саше время осмыслить услышанное, терпеливо отвечал на сбивчивые вопросы, возвращался к началу, по мере сил описывал детали. Саша старался слушать внимательно, но то и дело терял нить рассказа, поэтому время от времени повторял вслух то, что услышал, своими словами, чтобы не запутаться и не увязнуть снова в зыбкой трясине неопределенности.
Сёма не помнил, что именно с ним произошло. Очевидно, что-то плохое, но когда он пришел в себя, это было похоже на мирное пробуждение ото сна. Сначала он осознал, что где-то рядом звонко поют птицы, и он долго слушал их, не открывая глаз, пытаясь различить разные голоса. Кругом плыла теплая и ленивая летняя ночь, похожая на кисель. Потом совсем близко протарахтел автомобиль, и ему пришлось проснуться окончательно.
Он сидел на скамейке в парке, под старой липой, совершенно один, и в поле зрения ни души, только птицы над головой. В небе медленно перекатывалась и таяла прозрачная луна, словно кусок сахара в кружке с остывшим чаем. Это сравнение само родилось у него в голове, и он ясно представил эту кружку в своих руках. Кто-то положил туда сахар по ошибке, он ведь не пьет сладкий чай. Но нет, чай тут ни при чем, какая-то другая ошибка, другая странность, которая с ним произошла, поэтому он оказался здесь, в парке. Он попытался вспомнить, в чем тут дело, но вокруг так бешено стрекотали цикады, что он никак не мог сосредоточиться. Тогда он подумал, что это, наверное, не цикады, а просто у него звенит в ушах, и сразу наступила тишина.
Прошло еще сколько-то времени, он этого не заметил, и очнулся от того, что парк наполнился шумными людьми. Стало понятно, что и он — один из них, и ему тоже, видимо, надо куда-то идти, с кем-то говорить, на ходу смотреть в телефон… Так он обнаружил, что у него нет телефона. Зато в карманах нашлось водительское удостоверение. Заглянув в зеркальную гладь неработающего фонтана, он убедился, что в удостоверении его фотография, а значит, и имя его. Еще в кармане был бумажник, а в нем — сколько-то денег и банковские карты. Больше ему ничего не удалось узнать о себе в этот день. Да и последующие дни мало что к этому добавили. Он безуспешно искал себя — в буквальном смысле, не в переносном.