— У меня конституция такая, — сказал Ваня с вызовом, но голос его предательски дрогнул.
— Вообще, если подумать, Ленский и должен быть таким, — продолжал Сёма, не замечая его возмущения. — Он там налегает на жирные пироги, бланманже и варенье… кого-то же должна мамаша Ларина кормить тем вареньем, которое они там варят в первой сцене? В диких количествах — ну, как это бывает у рачительных хозяек. И Пушкин пророчит, что Ленский к сорока годам растолстеет и обзаведется подагрой… Нет, совершенно не с чего ему быть стройным Адонисом.
Ваня медленно опустился на стул, уперся локтями в колени и уронил голову на сцепленные руки.
— Ты чего? — Сёма наконец обратил на него внимание и изумленно поднял брови. — Ваня… Иван! Что с тобой?
— Со мной? Ничего! — Ваня дернул плечом, сбрасывая Сёмину руку. — Любуюсь я тобой, какой ты друг прекрасный!
— Каково! Не ожидал признанья я такого! За что ты дуешься? — Сёма снова попытался взять его за плечо, но получил еще более яростный отпор.
— Я дуюсь? О, нимало! Любуюсь я, как слов своих игрой и светской болтовней ты кружишь головы и девочек смущаешь покой душевный! — Ваня вскочил со стула и гневно указал на Веру и Люшу.
— Неплохо, — сдержанно кивнула Вера. — Только, Ванечка, не размахивай так руками. Там на сцене вокруг толпа, заедешь кому-нибудь по физиономии, и одной дуэлью Ленский не отделается. Будет, как д’Артаньян, драться сразу с троими.
— Ну а что, это мысль! — подхватил Ваня. — И все вот эти лица без слов наконец тоже получили бы свои пять минут славы. Как их там… помещик толстый Пустяков, уездный франтик Петушков… Трике вот еще.
— Кстати, а уже нашли, кто будет петь Трике? — спросила Люша.
— Нет. Не отвлекайтесь на ерунду, — отрезала Вера.
И Ваня снова отчаянно взмахнул руками и свирепо потребовал, чтоб господин Онегин объяснил свои поступки, а Сёма покрутил пальцем у виска, намекая на его безумие. Они старались увести разговор в сторону от Трике.
Это была скользкая тема: Вера забраковала двоих исполнителей, а третий сам отказался петь, услышав, кто будет режиссером. И черт с ним, сказала Вера, найдем другого. Подумаешь, Трике… чай, не Каварадосси. Найдется.
Была и еще одна заминка с составом исполнителей: Люша по обыкновению хотела петь с мужем, но Вера ее даже слушать не стала. Отдать Тотоше Гремина? Что за дикая идея! И Люше пришлось смириться.
Это бы еще не беда, но Вера, видать, во временном помрачении рассудка после всего, что на них обрушилось, взамен предложила Тотоше спеть… ротного командира. Чудесная роль, шесть или семь строчек текста. Люша ничего на это не ответила, и вообще перестала разговаривать с Верой. И до сих пор, кажется, не разговаривает и адресует все свои реплики как бы в воздух, не глядя на нее.