Его бешеную радость омрачало только отчаяние во взглядах Зайца и Доротеи — те оказались в первом ряду вытаращившихся на это побоище рабов, причём Заяц почему-то крепко держал Доротею за локти.
А ещё Кей, конечно, знал, что за полученное удовольствие ему придётся заплатить — и он заплатил сполна и немедленно. Тычки и оплеухи разъярённых надсмотрщиков в счёт не пошли. Вытянутые кверху руки Кея всё тот же Гомер, злорадно скалясь, сноровисто прикрутил к гладко ошкуренному столбу. Кей тяжело дышал, не успев ещё опомниться от схватки, когда на его голую спину со свистом обрушился первый удар тяжёлого кнута.
Первый из тридцати девяти, о чём громогласно объявил надсмотрщик.
Тридцать девять — библейское число.
Кей матерился, пока не охрип, и лишь тогда — на двадцатом по счёту ударе — замолк, стиснув зубы и только дёргаясь всем телом, когда кнут снова и снова беспощадно вспарывал ему спину. О пощаде и думать не приходилось — Кей слишком хорошо успел насолить этим мудилам, чем и гордился. Струйки крови ползли по его бокам, и ему казалось, что сквозь свист кнута и сопение надсмотрщика он слышит тихий плач Доротеи.
Наконец удары прекратились, и Кей бессильно обвис на собственных руках, балансируя между препоганейшей явью и благословенным забытьем. Отвязывать его никто не торопился. Надсмотрщики что-то лаяли — видать, разгоняя толпу. Чему Кей механически удивлялся — так это тому, что до сих пор не вырубился, всё-таки оказавшись крепче, чем сам ожидал.
Минуты тянулись как долбаные часы. Перед зажмуренными глазами Кея расплывались, будто капли бензина в луже, разноцветные круги, ноги слабели, отказываясь поддерживать натянутое струной тело, а милосердный обморок всё не приходил.
Зато пришла мисс Лора Хендерсон, ептыть её через забор.
— Отвяжите его, — прозвучал её мелодичный голос, просто как труба ангела Господня, а козлина Гомер негодующе тявкнул в ответ:
— Но, мисс Лора, он же отказался работать! Надо, чтобы другим черномазым было неповадно…
— Вы, кажется, оспариваете моё приказание, Гомер? — мягкий голос мисс Лоры враз оледенел, и спустя ещё несколько минут, длинных, как сама вечность, Кей почувствовал, что сползает вниз по скользкому столбу, но сознания не потерял. Так и остался стоять на коленях, прижавшись щекой к дереву и бессильно уронив освободившиеся от пут руки, едва не вывернувшиеся из суставов.
Он пытался собраться с силами, чтобы встать, когда чьи-то лапищи бесцеремонно ухватили его поперёк живота, щадя, однако, пострадавшую спину. Кей попробовал было брыкнуться, но кое-как открыл глаза и увидел, что это не надсмотрщик, а кузнец Соломон, который нёс его обратно к хижине. Рядом вприпрыжку бежал подвывающий от горя Заяц, и спешила, тоже всхлипывая, Доротея.