Он не знал, куда бежать.
А потом он увидел гавань. Щурясь, сквозь растопыренные пальцы, которыми пытался прикрыться от секущего лицо песка…
Ветер вывернул пальмы на берегу — торчали корни. Море уходило из гавани. Море отступало на глазах, ветер расплескивал лужи, а волны бежали вспять, и за ними оставались: рыбачьи лодки, клочья тины, еще, несомненно, множество неразличимой отсюда дряни, наполовину погребенной в песке… Обросшие снизу водорослями, нелепо высокими показались сваи причала…
И кто-то лежал в песке ничком, уткнувшись головой и неловко раскинув руки.
Он подумал, что в море сейчас ураган. Что «Жемчужина»… Стиснул зубы, замотал головой, вытрясая мысль; на зубах — песок. Ветер выл, свистел в ушах.
Вскинулся, увидев, как кренится на борт «Разящий» — море отступило так далеко, что стоявшие в гавани суда сели на мель. Кто-то прыгнул с борта — бежал к берегу; за ним — еще двое, еще один… С корабля им кричали, размахивали руками.
Бежать им было далеко. И все же, возможно, это было разумно — ведь все знают, что бывает, когда море отступает.
Оно возвращается.
А он был здесь. Он был ответственен за этих людей там, за гибнущие в гавани суда…
— Сэр…
Он услышал ее сквозь грохот и вопли, сквозь вой и свист ветра. Дрожащий детский голосок; девочка стояла на пороге собора. Маленькая блондинка в пышном розовом платье, одна из двоих, разбрасывавших розы…
А у ее ног, отделяя собор от улицы, в земле расползалась трещина — ширилась, вот уже фута полтора шириной… уходила под обнажившийся фундамент собора… А стены собора сотрясались, и падали камни.
— Прыгай! — крикнул он; крик унесло ветром. Он захлебнулся ветром — едва успел зажать рот ладонью. Ударившись грудью о землю, закашлялся…
Она держалась за дверной косяк — ветер трепал платье, волосы… У нее зашевелились губы — но на сей раз он уже не услышал. С трудом оторвал руку от земли — замахал, показывая.
Выступ стены все же защищал ее от урагана — она могла кричать. Тонкий отчаянный выкрик:
— Я боюсь!
Возле уха у нее из волос торчали вылезшие шпильки — две. Одна торчала дальше, другая меньше. А трещина все ширилась, все расползалась — три фута… четыре…
Он пополз. Цеплялся за камни; вот она, трещина… Он прыгнул — с четверенек; его подхватило, швырнуло, ударило о косяк… Вцепился; свободной рукой сгреб девчонку, прижал, — оттолкнулся, рванулся обратно…
Его швырнуло снова — вбок; трещина распахнулась пропастью. Край, только что бывший под руками, оказался дальше; Норрингтон успел выбросить девочку наверх. Ударился о край трещины подбородком, локтями — руки упали на землю, впились…