Булыжники ползли под пальцами. Саднил ободранный подбородок; земля крошилась. Норрингтон увидел над собой круглые от ужаса девчонкины глаза; кровь текла у нее из разбитой губы… («Неужели это я ее?..») Оглянулся — через плечо; показалось — или собор накренился?
Грохот потряс землю. Колокольный звон оборвался гулкими ударами — сквозь ветер, сквозь всю адскую какофонию гибнущего мира — долгое гаснущее гудение металла… Колокольня рухнула.
Бог отвернулся от Порт-Ройала.
Девочка закричала, сидя на мостовой, — и ветер задушил ее крик; она скорчилась, отворачиваясь, заслоняясь руками… Норрингтон висел на остатках брусчатки — пытался подтянуться.
Он хотел крикнуть. Позвать на помощь.
— Помо… а…
И не хватило дыхания. Прозвучало так тихо, что он сам себя едва расслышал.
Ноги болтались в пустоте.
Он не сразу понял: что-то изменилось, землю встряхнуло снова, и трещина начала закрываться.
Схлопываться, как западня.
Он висел, не чувствуя боли в онемевших пальцах. Выворачивая шею, глядел через плечо: все ближе — противоположный край, ползущие струйки песка и оборванные нитки корней… Трещина смыкалась, готовая навалиться тоннами песка и глины, вломить ребра в легкие, сплющить в лепешку…
Перебросил руку на другую сторону, оттолкнулся ногами от смыкающихся стен разлома, и — выскочил, ветром откатило в сторону…
Повезло. Он приподнялся на руках — руки тряслись; девочка кричала.
Кричали все. Никогда в жизни командор не слыхал таких воплей; оглянулся…
Море вернулось. Там, внизу, седое от сплошной пены море с плеском и шумом накатывалось на колышущуюся набережную — а набережная ходила ходуном, сотрясалась, ползла; а в гавани вздымались пенные валы, и за ними едва виднелись верхушки накренившихся мачт. Мелькнул мокрый киль, еще мачта — обломок… «Разящий» еще держался, но без балласта он был слишком легок — его швыряло, заваливало…
Якоря не могли удержать суда — якоря тащило. Маленький шлюп «Вэнди» на глазах у Норрингтона буквально разорвало пополам рывками якорных канатов — исчезла вся носовая часть вместе с фок-мачтой и битенгом. Тонущий остаток шлюпа развернуло бортом к волне, завалило набок — и так, почти опрокинутый, в пене понесло к берегу.
Сразу на нескольких судах, должно быть, перерубили якорные канаты, чтобы попытаться выйти из гавани. У шедшего первым голландского брига сорвало кливер, и бриг врезался в шедшую следом «Викторию», один из фрегатов ямайской эскадры; матросы рубили перепутавшиеся снасти, а суда между тем несло к берегу, и кипящие пеной волны перекатывались через палубы…
Море наступало на город. Вода разливалась. Улочки внизу, у подножия холма, уже затопило; вода поднималась, орущие люди, захлебываясь в бурлящих потоках, цеплялись за печные трубы на крышах, за остатки стен… Уносило целую толпу.