Тогда, на крыше хлебного состава, потерявшись от страха (что уж теперь скрывать-то, горько думал он о себе), Сергей слушал только приказы Елдышева, бежал, куда надо было бежать, стрелял, в кого надо было стрелять, и только благодаря этим приказам, благодаря тому, что их надо было выполнять и ни на что другое не давалось времени, Сергей и остался, как сам считал теперь, человеком. Позже он успел побывать в двух засадах, и бандитские пули были в него целены, и благодарность Багаева уже была у него, и всем этим он был обязан Елдышеву, двадцатичетырехлетнему парню, прошедшему всю царскую войну, вынесшему весь ад перехода через калмыцкие степи, испытавшему столько, сколько Сергею не испытать, наверно, и за всю жизнь.
— Ваня, — сказал он и прислушался, словно не веря себе, и повторил радостно, жарко: — Ваня! Я тебе не только жизнью обязан, ты это знай. Я за тобой, Ваня, пойду в огонь и в воду…
— Вот и хорошо, вот и ладненько, — сказал Вержбицкий, чем и помог обоим в их смущении. — Дружите, сынки. Живете вы опасно, душу на замке держать вам не след. А то мой Ванька — ну, ни с кем. Хоть бы девку завел, что ли?
— А когда? — теперь уже по-иному смутился Иван.
— Когда… Умеючи, найдешь когда.
— Кончай, дядька, свою погудку, — строго сказал Иван. — Четыре обоза отправили мы, Сережа. И все дошли благополучно.
— В том-то и дело. Но на той же дороге были разграблены два обоза… Вам фамилия Болотов ничего не говорит?
Им эта фамилия кое о чем говорила. Старик Болотов сидел сейчас в камере, дозревал до необходимости сдать излишки… Семейка была в такой же силе, как и Точилины. Но вся семейка была налицо, никто из Каралата не отлучался, о чем Иван и сказал Сергею.
— Ан и не так, — поправил его дядьку. — Один из Болотовых, Николка — средний, как отлучился года три назад, так и с концами.
Разговор этот произошел в первый день приезда Сергея, а вечером. Иван познакомил Гадалова с Антошкой Вдовиным. Вдовины по богатству своему шли только чуть позади Болотовых и Точилиных, но… Революция раздирала кулацкий пласт изнутри, за толстыми стенами домов бунтовали сыновья и внуки. Антошка Вдовин с детства дружил с младшим сыном старика Болотова, и оба тянули теперь к каралатскому комсомолу. Антошка согласился помочь… Через три дня, уже втемне, он приполз к землянке Вержбицкого. Иван с Сергеем втащили его и ахнули. Лицо парня превратилось в кровавое месиво, сельский фельдшер, за которым сбегал Вержбицкий, нашел перелом ключицы и ребра. Антошка силился что-то сказать и не мог, вместо слов из ротовой щели хлестала алая пена и выползал зуб. Иван осторожно вынул его за острый нутряной конец и спросил, страдая сердцем: