– Ваша жена? – киваю.
– Меня приглашали посмотреть. Всё нормально. Не переживайте.
Благодаря просьбам и помощи знакомых, меньше, чем за неделю, всё было готово.
Первое посещение с папкой этих документов поликлиники онкологического диспансера. Больница – название, от слова «боль». А тут почтительно, от слова «сэр», – диспансер. Трёхэтажное здание на Берёзовой аллее до войны занимал сельскохозяйственный институт. Сейчас на стульях в узком коридоре престарелые больные, их сопровождают молодые. Почему у нас получилось наоборот? Народу – не протолкнуться, задача у всех одна – попасть на комиссию. Сюда спешат за надеждой в завтрашний день. Настораживает удивлённое «здра-асьте». Это единственное место, где встреча с хорошим знакомым вызывает сочувствие. В очереди постоянно путают, кто за кем занимал. Не мудрено ошибиться – страх делает всех похожими на одно лицо.
Отвлекаю Иру от мрачных мыслей:
– Есть места, где очередь радует?
– В театре, музее, – удрученность смягчается, – когда помогаешь.
Ходили мы несколько раз в концертный зал у Финляндского вокзала на близкие нашим взглядам выступления. Там зрители «шутили», что сейчас поднимутся на сцену представители органов: «Граждане, не расходитесь, сейчас за вами приедут». В фойе на столике разложены керамические пластинки по рисункам детей фонда «Помогать легко» – детей, больных онкологией и нуждающихся в дорогостоящем лечении. Оставляешь в ящичке помощь – выбираешь понравившуюся миниатюру. Чтобы это сделать, становишься в небольшую, но постоянную очередь. В антракте она не убывает – единственный раз, когда мы порадовались очереди. Очереди людей, с которыми приятно сидеть в одном зале. Были на другом концерте, тоже очередь, хотелось, чтобы в неё вставали все. Но если бы так было на самом деле, то и жизнь была бы другой.
Консультируемся, где лучше, – может быть, в НМИЦ имени Петрова? Есть Израиль, клиника РАМБАМ, русскоговорящие консультанты. Везде вроде бы хорошие специалисты.
На Берёзовой консервативный подход. В Петрова более радикальный, в нужном нам отделении куча докторов (медицинских наук, разумеется). Советуют туда. Договариваются с начальником отделения, профессором, принять нас.
Когда идёшь с направлением к врачу – это челобитная, но он не царь, он – Бог, от него зависит жизнь: «Да, – говорит, – звонили». Читает наши заключения, анализы, выписку из Мариинской, результат МРТ, задаёт вопросы, осмотр. Констатирует: всё так и есть, и, главное, – берётся делать операцию сам. На вопрос «не лучше ли лететь в Израиль?» отвечает, что тут технологии, аппаратура и специалисты не хуже. Предлагаю для ускорения оплатить – не нужно, есть квоты.