Ира ещё спит. Стою в сторонке с полчаса. С возвратившейся надеждой вернулось время. Остановились, кажется, жернова, и опять думаю: как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым, – любимая после бессонных ночей уснула, и этого оказалось достаточно.
Проснулась, увидела меня, тревога в глазах сменилась радостью. Я ей улыбаюсь.
Постепенно глаза потухают. Беру двумя руками её ладошку, сажусь на корточки и прижимаю к своей груди:
– Не бойся, я с тобой.
Ира крестилась, когда ей было под сорок, собиралась не один год и выбрала Пюхтицкий женский монастырь православной церкви в Куремяэ, в Эстонии. Храм Успенской иконы Божьей матери основан Шаховскими в 1891 году, не закрывался в войну. Сюда ребёнком возили Ридигера родители. Красивое место, языческий холм у святого источника, тамошняя вода хранится без изменений в канистре целый год. Крестят по-настоящему. Глубокая купель, батюшка кладёт руку на голову и окунает в воду три раза.
Я вообще-то невоцерковленный человек, подобно большинству из моего поколения. Нас учили, что Бога нет. Главный храм нашей церкви – Христа Спасителя в Москве разбирали, разбирали в 1931 году – не получилось. Взорвали, но с первого раза не вышло – грохнули ещё. На его месте планировали возвести Дворец Советов, самое высокое здание в мире. Не удалось. Вместо него в 1960 году построили открытый бассейн, тогда один из крупнейших, наверное, для отмывания грехов. Не зря ведь такой большой. Будучи в командировках, купался я там зимой – понравилось. Потом и его сломали, в 2000 году восстановили Храм, правильнее – воссоздали. Уже в наше время, гордость, видимо, также даёт о себе знать. Построили в Питере, вызывавшую споры (по месту возведения) башню Газпрома, самую высокую, правда, только в Европе.
Моя бабушка веровала по-домашнему, в церковь ходила редко, да и некуда было. Сказок знала много, а писать не выучилась. Письма к родственникам писал я, все они начинались одинаково: «Во перв’ых строках спешу сообщить, что все мы живы и здоровы, чего и вам желаем» – как правильно.
Крестили меня по-простому, тоже где-то под сорок. Приятель, начальник подразделения на железной дороге в Сухиничах, решил показать, что из себя представляет ночной вызов, взял с собой. Для доставки на место происшествия у них есть специальный транспорт. Это вагон, на котором Фрунзе в 1921 году ездил по Украине, где в перестрелке с махновцами был ранен. В вагоне всё сохранено: помещение для заседаний, купе командующего, охраны; стулья и диваны обтянуты белой материей. Невольно подтягиваешься, будто сам едешь на гражданскую войну. Рядом уже не путейцы с инструментами, а солдаты с винтовками. Грохот переставляемых составов в темноте не отличишь от орудийного. Начинаешь искать, где бы самому взять маузер. Но, как подумаешь, сколько тысяч погибло на Южном фронте по приказам, написанным на этом столе, – тянет выпить. Похоже, не меня одного. Так и сделали.