Изборскому было невместно признаться в невежестве, и он важно подтвердил:
— Изрядно разбираюсь. Сию науку ещё в младом возрасте превзошёл.
— Вот! Значит должен понимать политическую конъюнктуру.
— Чего?
— Того, — терпеливо пояснил Самарин. — С точки зрения международного права, Русь в настоящее время считается одним из улусов Золотой Орды. Так?
— Нет, не так! Да ты знаешь, на чём мы эту орду вертели? — возразил Изборский. — И где она теперь, та Золотая Орда?
— А я о чём говорю? Договор с Касимом окончательно подтвердит суверенитет Русского Царства. Особо отметим взаимное отсутствие каких-либо претензий, и заключим военно-торговый союз.
— Мудрёно говоришь, — ничего не понял Иван Евграфович. — Объясни проще, князь.
— Можно и проще, — кивнул Андрей Михайлович. — Пока противостояние с Шемякой со стороны выглядит обыкновенной усобицей, так?
— Истинно так. Да завсегда же те усобицы были.
— Но после договора и признания Касимом царского титула…
— Что после? — подался вперёд заинтересовавшийся Изборский.
— А в этом случае мы выступаем против бунта обыкновенного вора и татя, не желающего возвращения к старине. Ты же, князь, хочешь по старине, как пращуры жили?
— Да!
Старина… Вот волшебное слово, заставляющее местных жителей сначала застывать в благоговейном молчании, орошая бороду слезами умиления, а потом вспыхивать фейерверком искреннего восторга. Ведь всем известно, что в старину всё было лучше. И люди жили по несколько веков, и рожь давала урожай сам-двадцать, и солнце светило ярче, и подати были ниже, и коровы были толще, и… хм… и всё остальное тоже было толще. Золотой век, сгинувший в пучине безвременья из-за грехов и страстей человеческих.
Вернуть бы старину, и тогда — ух, заживём! Рай на земле наступит мгновенно и неотвратимо!
— По старине, говоришь? — на лице князя Изборского блуждала мечтательная улыбка.
— Именно так, — подтвердил Самарин. — Как во времена Святослава Игоревича, когда каждому воздавалось по заслугам его.
Уточнение Ивану Евграфовичу пришлось по душе. Род его хоть и вёл происхождение от самого Рюрика, но обеднел и захудал изрядно, и те же покойные Шуйские при редких встречах ухмылялись глумливо. Козлы душные, прости хоссподи…
По старине оно надёжнее и правильнее. А то ведь до чего доходит? Расползается из злокозненной Литвы поганый обычай мерить человека заслугами предков — дескать, ежели дед Полком правой руки командовал, так и титешному ребёнку то место от роду заповедано. А что хорошего может прийти из Литвы? Но находятся люди, желающие потешить непомерную гордыню мнимым возвышением хоть над кем-нибудь.