Но только мне никак не хотелось принять этот твой выбор и эту привязанность.
Почему Эллайра? Почему вдруг оказалось важным, что именно она, а не любая другая? Ведь она даже не женщина!
Это раздражало. Это отвлекало от основной задачи, заставляло переключаться на другие, второстепенные; автоматически запускало множество процессов одновременно, создавая перегрузку компьютер и угрожая аварийным отключением. Такое состояние оказалось новым для меня. Новым, неожиданным и очень нежелательным. Только вот избавиться от него не выходило!
Остановиться. Остановиться! Стоп! СТОП! Нет! Нет, нет, нет…
…Эллайра! Это был очень удачный снимок — она стояла вполоборота, а свет скользил переливами по ее шелковым волосам, по светлому платью, словно ласкал нежные изгибы фигуры. Глаза ее были особенно глубоки, а губы улыбались… что-то я не мог припомнить такой улыбки на работе, а уж, кажется, знал их все!..
Я залюбовался и на какое-то время забыл, где нахожусь и чем тут занимаюсь, а когда опомнился — слайд стал только слайдом на экране в темноте небольшого демонстрационного зала, а в соседнем кресле сидела она, Элли, хрупкая девчонка, больше похожая на парнишку, с безобразно выщипанными волосенками. Она плакала.
Well, show me the way
To the next whiskey bar
Oh, don't ask why
Oh, don't ask why.
Я пою безобразно, зато смешно — Элли всегда хохотала, а потом начинала подпевать. Музыку включать нельзя — на это нет энергии.
— Элл, не молчи, спой со мной, помнишь, как раньше? Дай ты мне помереть весело, черт возьми! Ну, давай вместе:
Well, show me the way
To the next little girl
h, don't ask why
Oh, don't ask why.
Она молчит, упрямая, а мне хочется улыбаться. Я горжусь ей, как сокровищем, как отец мог бы гордиться дочерью — сильная, с характером. И себе на уме, плутовка. Молчит, а кормит удивительно. И как только ей это все удается: сырный суп, жаркое, даже вино… я же знаю, что у нас ничего нет. Наверное, это просто иллюзия, но я не хочу об этом думать. Пусть будто бы правда, пока еще можно. Пока еще есть и еда, и вода и воздух… а до тех пор, Элл, я не позволю тебе влезть в управление кораблем, нет, родная. Мы летим домой… ты — летишь.
Ты лежишь в кресле пилота и, глядя в потолок, пытаешься петь. Ты уже неделю почти не встаешь, перемещаешься с трудом, и с каждым днем это становится все заметнее. Мелодия звучит некрасиво, негармонично — петь ты не умеешь. Но всегда что-то происходит, когда ты поешь, что-то меняется в тебе, в окружении. И во мне — мне становится весело. Все как будто упрощается и решения приходят легко, быстро, сами собой. И мне тоже хочется подпевать. Хотелось, раньше. Теперь — нет.