Адалан, уткнувшись носом в колени, сидел под стеной и ревел, решив для себя, что никогда больше не вылезет из подвала и лучше умрет тут от холода и голода, чем позволит всем, кто сильнее, над собой издеваться. А наревевшись — так и задремал. Разбудил его удивленный оклик:
— Адалан?
Адалан дернулся и открыл глаза. Длинные тени, влажный камень и холод, заставляющий стучать зубами, — он и не понял сначала, где находится. Потом вспомнил про подвал, узнал голос и испугался: теперь точно убьет — еще ни разу Борас не заставал его здесь. Жестокий ко всем, от помощников до последнего кота-крысолова, старик никогда не бил любимчика по-настоящему. Может, по щекам когда или по заднице — так это и не наказание даже. Но Адалан все равно боялся до дрожи. Он много раз слышал, как ласково уговаривал дед Бо несчастных, уводя в подвал. А потом они возвращались тихими и покорными, будто изломанными, совсем не похожими на себя.
— Зачем ты тут, мой сладкий? — Бо присел, поставил подсвечник, улыбнулся. — Неужели так торопишься сюда попасть? Не время еще, подожди, подрасти немного, авось хозяин сам приведет… А я вот башмачок твой нашел. Давай-ка надену.
От старика воняло мокрой кожей, потом и кислым вином из ягод ночной невесты, глаза блестели, как у пьяного или безумца, а руки так и тянулись к нему. Адалан вжался в стену, стараясь спрятать босую ступню.
— Ну-ну, не жмись. — Бо ухватил за щиколотку, вытянул ногу, ощупал, погладил. — Во-от так, какие косточки тонкие…А дрожишь чего? Замерз? Сейчас, наденем, завяжем… вот и хорошо. Какой же ты грязный! А то как хозяин тебя такого увидит? Куда только эта Трина смотрит, дармоедка толстозадая! Вот я ей устрою помывку. Пойдем…
Прачка Трина сдирала кожу мочалкой, поливала едва ли не кипятком и безбожно рвала волосы, но зато ничего о нем не думала — не жалела, не завидовала, не ненавидела, не прикидывала его цену — ей было все равно; и от ее безразличия страхи улетучивались, на душе делалось пусто и спокойно. Адалан обрадованно вскочил и уже готов был бежать в прачечную. Бо ускользнуть не дал — как клещами, вцепился пальцами в плечо и повел. Но не дойдя до нужной двери всего шагов десять, остановился, зло ругнулся, а потом вдруг заулыбался во все гнилые зубы:
— Ну и кому нужна эта распустеха? Рылом не вышла — моего малыша касаться. Сам вымою, пошли. — И повернул в другую сторону, к себе домой.
Жил Борас тут же, в школе, в дальнем крыле, где ночевали и другие работники: повара, уборщики, швеи, некоторые наставники и охрана. Комната у него была небогатая: стол, сундук вместо стула, рядом — низкая лежанка, бочка с водой в углу да прокопченный очаг. Адалан стоял посреди комнаты, не зная, что делать. Хотелось удрать, но Бо, конечно, не позволит — сразу схватит. Ну и что, что старый, все равно ловкий и сильный, а когда надо — и догонит кого угодно, это знали все дети.