С обеих сторон снежки летели один за другим, то и дело попадая в цель.
— Давай, иди сюда, чудовище! Я не боюсь! — радостно визжала девчонка, выскакивая из-за кустов с новым снарядом.
— А это мы посмотрим, — отвечал Адалан, — только высунь нос — я его мигом отшибу!
Наконец ему удалось подобраться так близко, чтобы дотянуться до противницы и толкнуть в сугроб. Но та не растерялась — сгребла в обе горсти его плащ, утянула следом. Дети упали, весело хохоча, забарахтались в снегу, стараясь как можно больше извалять и забросать друг друга. Девчонка была сильная и верткая, как настоящий молодой боец, и казалась немного старше Адалана, но все же не могла сравниться с даахи, с которыми он привык играть, — ее удалось скрутить и подмять под себя. Некоторое время она еще сопротивлялась, но вскоре запросила пощады.
— Хватит, хватит, златокудрый! — кричала она сквозь смех, уже почти не отбиваясь. — Я и так вся вымокла!
Он бросил ей в лицо последнюю пригоршню снега и остановился.
Девочку эту Адалан приметил несколько дней назад — встречал иногда в саду или в трапезной — и почему-то сразу решил, что подружиться было бы здорово. Он и сам не мог бы сказать, чем таким отличалась именно эта ученица? Может быть, красотой — а девочка была красива: длинненькая, стройная и быстрая, похожая на молодую козу, которой нипочем ни широкие луга, ни заоблачные кручи. А может быть, его привлек яркий, веселый свет, что согревал и радовал при каждой встрече. Пару раз он даже хотел подойти и заговорить, но не решился. Девушек-учениц в Сером замке было мало, жили они в противоположном крыле, в самом дальнем приделе, и гуляли в другом конце сада. Ни о каких запретах на дружбу с ними Адалан не слышал, но и общих дел или других благовидных предлогов для знакомства тоже найти не мог. А подойти просто так, без повода, мешали гордость и, как ни стыдно было признать, страх, все тот же страх, его вечный и неистребимый спутник. А больше всего Адалан боялся, что девчонка про этот страх узнает и осмеет — вон какая хохотушка, все время рот до ушей.
И вот эта хохотушка и проказница вместе с ним барахтается в снегу и даже не думает его высмеивать. Радости Адалана не было предела. Если бы она родилась в Гнездах, ее бы звали Солнышком, — подумал он.
— Скажешь, как зовут, — отпущу.
— А зачем тебе? — рыжие глаза в густых светлых ресницах лукаво блеснули, на раскрасневшихся щеках обозначились кокетливые ямочки. — Ну, Кайле. Кайле Бьертене с Птичьих Скал, отпускай теперь.
Он позволил ей сесть в сугробе и сам сел рядом.
— А меня — Адалан.