Пиры ховейтат истекали жиром, у бени-сахр он лился через край. Наши одежды были забрызганы, губы лоснились, кончики пальцев были ошпарены. Когда голод был приглушен, руки двигались медленнее, но до окончания еды было еще далеко, когда Абд эль Кадер крякнул, внезапно поднялся на ноги, обтер руки платком и уселся на ковры у стены палатки. Мы замешкались, но Али пробормотал: «Деревенщина», — и наша работа продолжалась, пока все наши люди не были сыты, и самые крепкие из нас стали слизывать застывший жир со слипающихся пальцев.
Али прочистил горло, и мы вернулись на свои ковры, вторая и третья очередь насыщались вокруг сковороды. Немного людей, пять или шесть, в грязных халатах, сидели там, важно объедаясь, орудуя обеими руками, все, от первого до последнего; и наконец, с разбухшими животами и лицами, лоснящимися от жира, спотыкаясь, молча уходили прочь, торжествующе прижимая к груди огромное ребро.
Перед палаткой собаки шумно грызли сухие кости, и раб Мифлеха в углу, расколов череп овцы, высасывал мозги. Абд эль Кадер тем временем сидел, плевался, рыгал и ковырял в зубах. Наконец он послал одного из слуг за аптечкой и налил себе микстуры, ворча, что жесткое мясо не на пользу его желудку. Он намеревался такой неучтивостью составить себе репутацию величия. Своих поселян он, несомненно, мог таким образом запугать, но Зебн был слишком близок к пустыне, чтобы жить по крестьянским меркам. К тому же сегодня у них перед глазами был противоположный пример Али ибн эль Хуссейна, прирожденного властелина пустыни.
Его манера подниматься от еды всем вместе относилась к центральным районам. На краю возделанных земель, среди полукочевого населения каждый гость выскальзывал в сторону, когда наедался. Аназе, самые северные, сажали пришельцев одних и в темноте, чтобы те не стеснялись своего аппетита. Все это были модели поведения; но среди уважающих себя кланов в основном пользовалась почетом манера шерифов. Так что бедного Абд эль Кадера просто не поняли.
Он убрался прочь, и мы сидели у входа в палатку, над темной впадиной; теперь она была вся в маленьких созвездиях костров; казалось, они отражали небо вверху или подражали ему. Была тихая ночь, только собаки вслед друг за другом хором завывали и, когда вой стал реже, мы снова услышали плотный, упорный говор тяжелых пушек, готовящих атаку на Палестину.
Под этот аккомпанемент артиллерии мы рассказали Мифлеху, что собираемся совершить набег на округ Дераа, и были бы рады видеть его и около пятнадцати его соплеменников с нами, всех на верблюдах. После нашей неудачи с ховейтат мы решили не объявлять наш прямой объект, не то его рискованный характер разубедит наших партизан. Однако Мифлех согласился сразу, с явной торопливостью и удовлетворением, обещая привести с собой пятнадцать лучших людей своего племени и собственного сына. Этот парень, по имени Турки, был старой любовью Али ибн эль Хуссейна, животное начало в каждом взывало друг к другу, и они неразлучно бродили вокруг, получая удовольствие от прикосновений и молчания. Он был светлокожим, с открытым лицом, около семнадцати лет, невысокий, но широкоплечий и сильный, с круглым веснушчатым лицом, вздернутым носом и очень короткой верхней губой, которая показывала его крепкие зубы, но придавала ему довольно сумрачный вид, не сочетавшийся с его веселыми глазами.