Утром, восемнадцатого апреля, Джаафар мудро решил, что он больше не может позволить себе нести потери, и отступил назад, в Семну, на позиции, где его войска остались. Как старый друг по колледжу турецкого коменданта, он послал ему письмо с белым флагом, предлагая им сдаться. Ответ гласил, что они бы и рады, но получили приказ держаться до последнего патрона. Джаафар предложил отсрочку, пока они могли бы расстрелять все свои патроны: но турки медлили, пока Джемаль-паша не обрел возможность стянуть войска от Аммана, снова занять Джердун и провести грузовой конвой, пищу и боеприпасы в осажденный город. Железная дорога неделями оставалась поврежденной.
Я тотчас же сел в машину, чтобы присоединиться к Доуни. Мне не давала покоя мысль, что он может начать свою первую партизанскую битву по правилам регулярной войны, с таким сложным оружием, которым была бронемашина. К тому же Доуни не был знатоком арабского, и ни Пик, его эксперт по верблюдам, ни Маршалл, его врач, не владели им свободно. Его войска были смешанными, британско-египетско-бедуинскими, и последние две составляющие недолюбливали друг друга. Поэтому я въехал в его лагерь над Телль Шахмом за полночь и деликатно предложил свои услуги в качестве переводчика.
К счастью, он принял меня хорошо и повел по линиям. Великолепная была картина. Здесь в геометрическом порядке были расставлены машины; там — бронемашины; снаружи — часовые и пикеты с пулеметами наготове. Даже арабы занимали тактическую позицию позади холма, как поддержка, вне поля зрения и слуха: каким-то волшебством шериф Хазаа и сам Доуни удерживали их там, куда их поставили. У меня чесался язык сказать, что не хватает здесь только одного — противника.
Речь Доуни, когда он развертывал свой план, подняла мое восхищение до неизмеримых высот. Он подготовил план операции, звучащий ортодоксально, с размеченным временем и последовательностью движений. У каждого подразделения были свои намеченные обязанности. Мы должны были атаковать Равнинный Пост на рассвете, с помощью бронемашин, с выгодной позиции на холмике, где мы с Джойсом в последний раз сидели, смеясь и досадуя. Машины, с закрытым верхом, должны были «взять станцию» до рассвета и взять траншею врасплох. Тендеры 1 и 3 после этого должны были разрушить мосты А и В на плане операций (масштаб 1:250.000) в 01:30, пока машины движутся к Горному Посту и при поддержке Хазаа и арабов сокрушают его (02:15).
Хорнби и взрывчатка в «тальботах» № 40531 и 41226 должны двинуться за ними и разрушить мосты D, E и F, пока войска завтракают. После завтрака, когда низко стоящее солнце позволяет видеть сквозь дымку, в 08:00, чтобы быть точным, объединенные силы должны взять Южный Пост; египтяне с востока, арабы с севера, под прикрытием огня дальнобойных пулеметов с машин и десятифунтовых пушек Броуди, расположенных на Наблюдательном Холме. Пост должен сдаться, и войска — переместиться к станции Телль Шахм, которая будет обстреляна Броуди с северо-запада, разбомблена самолетами, взлетающими с глинистых плато Рамма (10:00), и к ней должны приближаться бронемашины с запада. Арабы последуют за машинами, в то время как Пик с его верблюжьим корпусом спустится с Южного Поста. «Станция будет взята в 11:30», — гласил план в завершение, приобретая в этом некоторый юмор. Как раз здесь выполнить его не удалось, потому что турки, по неведению и в спешке, сдались на десять минут раньше и единственно этим омрачили весь бескровный день.