Насир, Нури Шаалан и Таллал нагнали нас в темноте. Наши объединенные силы выступили, при свежем встречном ветре, на север, через жирные, счастливые деревни земледельцев. Вдоль полей, с которых был собран урожай, где солома была скорее выдернута, чем срезана, росли колючки, в рост ребенка, но теперь желтые, сухие и безжизненные. Ветер срывал их с мелких корней и гонял их ветвистые верхушки по ровной земле, одна колючка сцеплялась с другой, между ними застревали шипы, и вот они уже катились по земле огромными мячами, как бродячие копны сена.
Арабские женщины, вышедшие со своими ослами набрать воды, прибежали к нам, крича, что где-то рядом только что приземлился аэроплан. На фюзеляже были нанесены круглые кольца, такие же, как клеймо на верблюдах шерифа. Пик съездил туда и нашел двух австралийцев, их «бристоль» был подбит в область радиатора над Дераа. Они были рады, хоть и удивлены, что встретили друзей. После того, как поломку залатали, мы набрали воды у женщин, чтобы заполнить им бак, и они в безопасности улетели обратно.
Каждую минуту прибывали люди и присоединялись к нам, а из каждой деревни молодые искатели приключений бежали, пешие, чтобы вступить в наши ряды. Когда мы двигались, так близко друг к другу, под золотым солнечным светом, то наконец, как никогда прежде, смогли увидеть себя как единое целое; мы быстро стали одним образом, организмом, гордость которого возвышала каждого из нас. Мы отпускали непристойные шуточки, чтобы уравновесить окружающую нас красоту.
В полдень мы вошли в арбузные поля. Армия разбежалась по ним, пока мы разведывали железнодорожные пути, которые лежали, покинутые, впереди, дрожа под солнечным светом. Пока мы оглядывали их, прошел поезд. Только прошлой ночью железную дорогу починили; и это был третий поезд. Мы двинулись, не встречая преград, всей ордой вдоль путей, на две мили, и торопливо начали взрывать — все, у кого была взрывчатка, использовали ее, как кому заблагорассудится. Сотни наших новичков были полны рвения, и разрушения были хоть беспорядочными, но обширными.
Наше возвращение явно удивило ошарашенного врага; нам следовало распространиться и улучшить эту возможность. Поэтому мы пришли к Нури Шаалану, Ауде и Талалу, и спросили, что каждый предпринял бы со своей стороны. Энергичный Талал хотел атаковать Эзраа, большой зерновой склад на севере: Ауда стоял за Хирбет эль Газала, соседнюю станцию к югу: Нури двинул бы своих людей по главной дороге, к Дераа, на случай появления турецких отрядов.
Все три идеи были хороши. Вожди ушли воплощать их в жизнь, а мы, снова собрав колонну, продолжали путь через разрушенную колонию Шейх-Мискин, очень мрачную в лунном свете. Водные каналы стали преградой тысячам наших людей, и мы разбили привал рядом, на стерне, до рассвета. Кто-то развел костры в пробирающем до костей тумане этой глинистой местности Хаурана, другие заснули, где были, на склизкой от росы земле. Те, кто потерялся, ходили вокруг, взывая к своим друзьям резким кличем арабских крестьян, во все горло. Луна зашла, вокруг было холодно и черно.