Мы ехали между двумя или тремя такими застроенными островками, направляясь на дальний берег долины. На пути у нас было главное русло, зимой полное воды, извилистое, из белой гальки и довольно ровных валунов. На середине его, между двумя пальмовыми рощами по разным берегам, лежал чистый водоем, около двух тысяч ярдов в длину и двадцати футов в ширину, с песчаным дном, ограниченный с каждого края лужайкой в десять футов, плотно заросшей травой и цветами. Там мы остановились на минуту, чтобы дать нашим верблюдам опустить головы и напиться до отвала, и облегчение для наших глаз от вида травы после целого дня мучительного сверкания камней было таким неожиданным, что невольно я взглянул посмотреть, не облако ли закрыло солнце.
Мы поехали вверх по течению к саду, из которого поток, искрясь, выходил по каменному каналу; и затем повернули через шламовую стену сада в тень его пальм, к другой одинокой деревушке. Тафас прокладывал путь по ее улочке (дома были такими низкими, что из седла мы смотрели сверху вниз на их крыши), и около одного из самых крупных остановился и стукнул в незапертую дверь. Раб открыл нам, и мы спокойно спешились. Тафас устроил верблюдов, ослабил на них подпругу и рассыпал перед ними корм из душистой копны у ворот. Потом он повел меня в комнату для гостей, небольшое, темное, чистое место из глиняных кирпичей, покрытое распиленными пополам пальмовыми бревнами поверх прибитой земли. Мы сели на коврик из пальмовых листьев, лежащий на земле. Земля в этой душной долине очень нагрелась; и постепенно мы улеглись рядом на пол. Затем гудение пчел где-то в садах и жужжание мух, вьющихся над нашими закрытыми лицами, убаюкало нас.
До того, как мы проснулись, хлеб и финики были приготовлены для нас домашними. Финики были свежими, сладкими, таяли во рту, я никогда таких не пробовал. Владелец дома, гарб, был вместе с соседями на службе Фейсала, а его жены и дети были с верблюдами в горах, в палатках. Как правило, арабы племен вади Сафра жили в этих деревнях пять месяцев в году. В другое время эти сады вверялись рабам, неграм, вроде тех рослых парней, которые принесли нам поднос, толстые конечности и пухлые блестящие тела которых смотрелись забавно в чужих краях, среди арабов, сложенных, как птицы. Халлаф рассказал мне, что эти черные происходили из Африки, их привозили под видом своих детей фиктивные отцы из племени тахрури и продавали во время паломничества в Мекке. Когда они набирали силу, то ценились от пятидесяти до восьмидесяти фунтов за штуку, и за ними тщательно смотрели, чтобы они оправдывали свою цену. Некоторые становились домашними или личными слугами своих хозяев; но большинство посылали в пальмовые деревни в этих нездоровых долинах с проточной водой, где климат был слишком вредным для работы арабов, но рабы там преуспевали, строили себе крепкие дома, сходились с рабынями и делали всю ручную работу по хозяйству.