— Джо? Вот это да!
Переходишь улицу на красный — благо здесь не чертов Лос-Анджелес и никакой офицер Финчер не выпишет штраф, — и, окрыленный, я спешу тебе навстречу. Может, обнимешь? Нет, ты меня не обнимаешь. Я киваю в сторону бара, который для нас присмотрел, — не дурацкую винодельню, а нормальный паб.
— Пойдем, — предлагаю. — Пропустим по стаканчику.
Ты теребишь сумку.
— Вероятно, мне лучше пойти домой… Мы и так сегодня засиделись.
Я и не ждал быстрой победы, твой вероятный диагноз мне давно известен. Вероятно, у Шела Силверстайна вышло бы отличное стихотворение о невероятной женской потребности рассуждать о том, как обязана поступать «настоящая леди». Ты все еще колеблешься. Черт возьми, о чем тут думать? Мы соседи. До твоего дома рукой подать, и до паба рукой подать, а твоей дочери не шесть лет, тебе не надо торопиться, чтобы отпустить няню. Но ты вся напряглась.
— Не знаю, Джо…
Неужели книги Лизы Таддео ничему тебя не научили? Давай же! Хватит уже мучиться чувством вины. Я — мужчина твоей мечты. Невозмутимый. Галантный.
— Как жаль, — вздыхаю. — Я надеялся, ты и для меня устроишь заседание книжного клуба… Кстати, оно стало бы для меня первым в жизни.
— Ладно. — Твое напряжение наконец спало. — Не могу лишить тебя этого удовольствия. Только один бокал. Один!
Все так говорят, хотя сами в это не верят. И я распахиваю перед тобой дверь в «Харбор паблик хаус». Ты входишь — теперь мы пара. Пока идем к столику, я говорю, что мне очень понравились твои друзья. Ты раздуваешься от гордости.
— Они милые, правда?
Ты опускаешься на диванчик, я сажусь напротив.
— Ты была права. Меланда не злится. Она подписалась на меня в «Инстаграме»…
Небольшая ложь во благо. Конечно, я подписался на нее первым, но она сразу ответила тем же.
— Разговор с ней заставил меня о многом задуматься… — Ха! — Идея инкубатора просто замечательная. — Ну да, как будто плакаты приносят пользу хоть кому-то, кроме самой Меланды. — Ты тоже в восторге, так ведь?
Я-то знаю: на самом деле ты в восторге от меня. Поэтому я рядом с тобой, за одним столиком, ближе некуда.
— Да, — ты киваешь, — она классная. У нее четкая жизненная позиция.
— Очень четкая. Твои друзья — хорошие люди.
Ты улыбаешься. Я улыбаюсь в ответ. Огонь между нами уже нельзя не заметить. Ты оглядываешься вокруг и понимаешь, что мы в зале почти одни — кроме нас, за столиками лишь два или три парня в шерстяных шапочках, как у моряков. Мы снимаем пальто; мне становится очевидно, что ты слегка пьяна. К нам подходит официантка, похожая на грушу тетушка почти пенсионного возраста. Я прошу меню, ты пожимаешь плечами.