— Опять Петьку лупишь? — грозно вопросил он. Щелкалов с ухмылкой глядел на него вполоборота. Уже не впервой младший брат Ивана Меньшого обижает маленького Петю и, кажется, делает это не дабы проучить, а так, для забавы. Словно натаскивал маленького волчонка, взращивая в нем жестокость и силу. Но Иван Меньшой сейчас впервые заговорил о том с братом.
— Саблю мою… стащить хотел, — молвил Федор Васильевич, не решаясь приблизиться к столу.
— Ты моих детей не воспитывай! Внял?
— Петька не твой сын, — возразил было Федор, но Иван Васильевич что есть силы грохнул кулаком по столу.
— Детей бить — всегда горазд! А под Молодями сбежал с поля боя! Людей своих умирать оставил! Пес! — все больше закипал гневом Иван Васильевич, краснея на глазах. — Меня опозорил! Меня!
Он с каждой секундой все больше переходил на крик, и в дальней горнице заплакал потревоженный младенец, и Щелкалов уже стал хватать его за рукав, пытаясь успокоить.
— Я тут… за всех… за весь род… стою… А ты? Трус! Трус! — сдавленно рычал Иван Меньшой, брызжа слюной, пока Федор не хлопнув ладонью по двери, не ринулся обратно в сени, решив посреди ночи ехать в Москву. Иван Васильевич сам нагнал брата, когда тот уже стоял на пороге, облаченный в дорожную ферязь с длинными рукавами, с саблей у пояса, схватил его в свои объятия, молвил:
— Прости меня, брат… Не совладал с собою… Не езжай никуда, оставайся! Тебе уж постелено… Не гневайся…
Федор Васильевич послушал-таки брата, ушел спать в приготовленную для него горницу. Иван Меньшой вернулся за стол к гостю, морщась от сковавшего виски похмелья — бражный дух с гневом весь вышел из него. Налил себе квасу, выпил. Щелкалов все так же с прищуром глядел на него:
— Устал ты, вижу. Может, и тебе спать пойти?
— Не, — мотнул головой Иван Меньшой, — я еще от тебя правды не дождался. Молви, что в державе творится. А то места себе не нахожу…
Щелкалов, вновь помрачнев, задумчиво поглядел в темное окно, пожевал губы.
— Что-то страшное грядет. Токмо о том — никому! — ответил он, испытующе глядя на друга. Иван Меньшой, притихнув на своем месте, молча кивнул.
— Заговор раскрыт против государя. Бориска Тулупов и боярин Умной хотели, мол, свести его с престола. И царевич Иван в том замешан. Хотели его вместо государя…
— Господи, и царевич, — ахнул Иван Меньшой.
— Самый ближний круг, почитай, государя предал. Потому и взяли под стражу всех, кто подле них был. Весь ближний круг царевича, где Протасий Захарьин главенствовал — он, мол, тоже на их стороне был, Ивана Иоанновича подначивал отцово место занять.