— Поднимись! — прервал его Иоанн. Замолчав, Магнус вскинул голову, поднялся и все глядел на государя, надеясь, что тот допустит его к своей руке. Но царь не допускал и безмолвно ждал чего-то.
— Город твой, великий государь, — молвил Магнус, указывая на открытые ворота. — Вверяю его тебе, как и наши жизни.
Улыбка чуть тронула губы Иоанна. Он жестом подозвал конюшего, дождался, пока тот возьмет царского коня под уздцы, и спешился. Тут же рядом оказалась пешая стража, появились рынды. Царь подозвал Магнуса ближе и медленно снял перчатку с правой руки — видать, решил-таки допустить подданного к своей руке.
Едва Магнус, уже уверившийся в свое спасение, сделал шаг, пушечный выстрел со стороны крепости разорвал тишину, и ядро с гулким свистом пролетело над русским войском, аккурат там, где со своей свитой стоял Иоанн. Многие из свиты бросились на землю, укрывая головы руками. Царь же, не кланявшийся ядрам, стоял, недоуменно озираясь. Дрогнуло и всполошилось все войско, словно огромный потревоженный муравейник. Магнус же стоял, еще не понимая, что произошло, и почему за его спиной с грохотом закрывались ворота.
— Сучий сын! — взревел царь, впив свой наливающийся кровью взгляд в герцога. Магнус, бормоча что-то, бросился к нему, но Иоанн двинул ему кулаком прямо в нос, и герцог, закрывая руками окровавленное лицо, упал к его ногам. Перешагнув через него, царь снова влез в седло. Магнуса же подняли двое ратников, поволокли в сторону. Тщетно свита его пыталась укрыться в крепости, их уже хватали, избивали и грабили.
Магнуса привели в какую-то полуразваленную избу и заперли там. Еще не ведая о своей судьбе и не понимая, кто осмелился выстрелить со стены по русскому лагерю, он еще несколько дней слушал непрерывную пушечную канонаду.
Спал на соломе, ел объедки с царского стола, молился и плакал от унижения и бессилия.
Оказалось, начальник гарнизона Генрих Бойсманн и воины Магнуса, прослышав о жестокостях московитов и зверствах царя, без ведома герцога решили не сдавать Иоанну город. Но не смогли дать отпор, погубили этим и себя, и всех жителей. Когда Бойсманн и оставшиеся его соратники осознали бесполезность борьбы, они заперлись в замке и взорвали его, дабы не попасть в руки московитов. Оставшийся без защиты город и его окрестности были разграблены, жители вырезаны.
Именно эту картину наблюдал Магнус, когда по приказу царя уезжал в свой Оберпален, где ему велено было находиться без выезда. С ним уходила ограбленная свита — те немногие, кто не был убит в русском лагере в эти страшные дни. Над Венденом стояло красное зарево, густой черный дым клубился над развалинами уничтоженного замка. Ворота были открыты, и всюду, всюду были московиты, уже занявшие город. Деревни стояли пустые и выжженные. Трупы в большом числе валялись неубранными. И Магнус, воочию узрев ад, с которым пришел Иоанн на Ливонскую землю, спешил убежать отсюда, дабы забыть и не видеть все это.