С места раздались мужские голоса:
— Среди нас нет ни одного человека, кто бы насильно взял себе жену.
— Мы уплатили за своих жен честно нажитым скотом и взяли их с согласия родителей.
— Жена, которой противен ее муж, не согреет постель. Такую жену первой прогонит сам муж…
«Ишь ты, прогонит сам муж, говорит! Какая издевка, а?!» — раззадорилась Батийна и энергично подняла руку:
— Чего молчите, женщины? Скажите, от кого зависит, чтоб постель была теплой, — от мужей или от жен? Разве жена может одна согреть постель, если ее холодит муж? Теперь не такое время, чтобы молчать, опустив головы к земле! Скажите, не таясь, зачем вы приехали сюда?
— Зачем спрашивать у нас, эжеке? — взяла слово белолицая молодуха со смеющимися глазами, в драном, заношенном платье. — Ответьте, молдоке, я задам вам три вопроса: разве отец и мать согласятся выдать свою дочь за плохого мужа, если тот не пригонит свой скот, подвязав на челку лучшего коня пучок ваты? Разве я согласилась бы лечь в одну постель с ненавистным мне человеком, который годится мне в отцы, если б меня не связали ватой по рукам и ногам, да внушили к тому же: «Таков наш прапрадедовский обычай»? Разве мулла не благословит брак, если свидетели при бракосочетании скажут за меня: «Да», хотя я заливаюсь слезами?.. Молдоке, люди говорят, что вы большой дамбылда, приехали из города. Если вы справедливо, честно соблюдаете законы шариата, взвесьте должным образом мои слова и дайте мне справедливый ответ.
Слова молодухи были совершенно неожиданны, будто ливень, разразившийся в ясный день. Ее слова: «взвесьте должным образом» и «дайте правильный ответ» не на шутку озадачили муллу, — он очень дорожил своей репутацией и мечтал уехать отсюда с честью. Это заставило его подыскивать изворотливые слова:
— Никто не может сказать: «Ты не бери калым» или «Ты не давай». Это воля каждой из сторон. Так вот, шариат не допускает, чтобы родители выдавали свою дочь замуж за человека, к которому у нее душа не лежит. Еще, дочь моя, никто не может благословить брак, пока девушка трижды не подтвердит: «Я согласна!»
Игривые, быстрые глаза молодухи засмеялись веселее прежнего:
— Уруят говорит нам, чтоб мы выходили за того, кого любим, а что говорит шариат, молдоке?
Мулла приумолк, как бы досадуя: «Ничего не поделаешь», и, словно кто-то вынуждал его, кивнул юловой:
— Священный шариат тоже связывает браком лишь тех, кто пришелся по душе друг другу.
Молодуха засияла от радости:
— Масла вам в уста, молдоке, если правда то, что вы говорите! Если и уруят и шариат разрешают. — Схватив за руку стоявшего рядом пастуха, того самого, что приехал на строптивом бычке, молодуха прямо-таки взмолилась со слезами на глазах: — Я была байской токол, не по своей воле выходила за него. Никакое богатство не может заменить женщине любимого человека. Бай не смог согреть сердце мне. А с этим байским пастухом мы пришлись по душе друг другу. Прошу вас, молдоке, разведите меня с баем по законам уруята да обвенчайте меня с любимым по законам шариата.