— Дедом моим Аблаем клянусь!
— Нет, не так! Ты полностью все скажи.
— Прахом деда моего Аблая клянусь!
Айганым отложила кинжал, сунула руку за пазуху и вытащила оттуда какой-то предмет величиной со спичечную коробку. По темной коже Чингиз сразу понял, что это такое. Мать не однажды рассказывала, как ее святой дед привез из Мекки крохотный рукописный Коран, Калам-шарифт. Его подарил деду имам, священнослужитель на могиле пророка в Медине. А дед подарил Коран внучке своей Айганым. Она считала священную эту книгу тумаром — талисманом и постоянно носила при себе во внутреннем нагрудном кармане.
— Раскрой книгу, целуй Калам-шарифт! — приказала мать.
Воспитанный в религиозном духе, Чингиз помедлил. Произнести клятву с Кораном в руках означало отрезать все пути назад.
— Держи! — повторила Айганым не терпящим возражения тоном. — Снова поклянись и поцелуй.
Как ему ни было трудно, Чингиз повиновался и через силу поцеловал Коран.
Айганым нельзя было узнать, так она повеселела.
— Кончено! — с облегчением сказала она. — Да буду я жертвой дальних предков твоих, и моего деда святого, и самого пророка, повелителя двух миров. Хватит ли у тебя силенок перешагнуть через их прах.
И как заклинание произнесла слова молитвы:
— Пайгамбар алла аллахи галайхи уас-салем.
Чингиз молчал. Мать оказалась сильнее его. Он был полностью побежден.
Но сомнения в удаче еще не оставляли Айганым. Представился случай — значит, надо решить все до конца. Приоткрыв дверь, сладеньким тихим голоском она спросила:
— Здесь кто-нибудь есть?
Айганым сама наказала своей служанке Куникей стоять наготове у входа, как только Чингиз появится в отау. Куникей не только выполнила наказ ханши, но, прильнув ухом к двери, слышала все от начала до конца, что происходило в комнате. Она переживала встречу своей госпожи с сыном, переживала, затаив дыхание, не смея выдать себя, не то что переступить порог.
И теперь, услышав спокойный голос ханши, она впорхнула в комнату легко, словно жаворонок, который освободился от непреодолимой силы змеиных глаз, заставляющих птичку цепенеть над землей.
— Ау, благословенная. Я здесь.
— Позови имама, Куникей. И невесту вели привести. Пусть и свидетели придут, — распорядилась Айганым. И уже вдогонку бросила: — Да смотри, чтобы посторонние люди не набежали.
Потом смерила острым взглядом поникшего Чингиза:
— Не горюй, сынок. Сейчас придет твоя нареченная, посланная тебе духами двух предков. Дед ее славен, как твой дед. И она тебя достойна. Свеженькая, как первое молоко. Любой джигит почитал бы за честь назвать ее своей любимой. А ты еще артачишься.