— А когда можно начинать?
— Да хоть сегодня.
— И я буду жить в крепости?
— Разумеется.
— Спасибо вам, господин. Я только сбегаю сейчас домой, скажу родителям.
Не помня себя от радости, Тамбера опрометью выскочил за дверь и тут же наткнулся на Клару.
— Ну как? Взяли тебя?
— Взяли.
— Правда?
— Не веришь — спроси своего дядю.
— Ой-й!..
— Мне домой надо быстрее.
И с этими словами он помчался к воротам крепости, даже не оглянувшись ни разу. Но он чувствовал на Себе взгляд Клары и знал, что она довольна.
Тамбера мигом очутился дома. Не обращая внимания на отца, он сразу же бросился к матери.
— Я теперь буду жить в крепости, ма. Мне ван Спойлт дал работу, — залпом выпалил он.
Вубани только рот раскрыла от изумления, зато Имбату это известие взорвало.
— Что-о? Работать в крепости? Ах ты негодный мальчишка! Отец голову ломает, что делать с голландцами, как с ними быть, а он работать у них собрался!
Ну вот, опять отец назвал его мальчишкой… Тамбера проглотил обиду и спокойно ответил:
— Я буду зарабатывать деньги, отец.
— Ха! Деньги! Можно подумать, дома тебя не кормят.
Тамбера промолчал. Бесполезно спорить с отцом, с ним не договоришься. Ладно, в таком случае Тамбера и спрашивать его не будет. Отец все еще расстроен и ни о чем пока здраво судить не может. На его слова не надо обращать внимания. Пусть сердится, сколько хочет. Успокоится отец, одумается и, конечно, одобрит его поступок. В этом нет сомнения.
Тамбера жестом позвал в сторонку мать, чтобы поговорить с ней наедине.
— Ты позволишь мне жить в крепости, ма?
Она долго не отвечала, потом промолвила печально:
— Значит, ты покидаешь меня, сынок? Покидаешь родную мать ради чужой девушки. Ох, вот уж не думала я, не гадала, что так дело обернется.
И хотя Вубани решила больше не запрещать сыну видеться с Кларой, считая, что сама судьба послала ему это испытание, она по-прежнему считала эту девушку своим врагом, врагом заклятым, ненавистным и… непобедимым. Вубани была уверена, что Клара — злое чудовище, появившееся у них на острове, чтобы погубить ее единственного сына. И сейчас, отвечая Тамбере, мать чувствовала уныние и скорбь, как бывает с человеком, вынужденным признать свое поражение.
Сын уловил эту нотку отчаяния и покорности судьбе в словах матери.
— Я надеюсь, ма, — мягко сказал он, — ты уже перестала думать плохо о Кларе. И судишь теперь о ней справедливо, как и другие наши жители.
— А по-твоему, я была несправедлива к ней, сынок? Если б ты знал, сколько разговоров о тебе в кампунге. Как осуждают тебя люди за дружбу с этой голландской девчонкой! Чего только я не делаю, чтобы замять эти разговоры! Нет, сынок, и я, и все наши лонторцы судим о ней справедливо, и все мы считаем — не пара она тебе.