Голландский капитан и его сподручный недоуменно переглянулись.
— Что тебе здесь нужно? — спросил ван Спойлт на своем языке.
Маруко еще раз почтительно склонил голову, приподнялся, выразительным жестом указал на свои старые, потрепанные штаны и снова сел, выжидательно уставившись на голландцев.
— Просит новые штаны, — догадался ван Хеемскерк.
— Нет у нас, нет, — сказал ван Спойлт и для ясности энергично замотал головой. — Уходи отсюда!
Маруко понял, что ему придется уходить несолоно хлебавши. Пятясь к выходу, он бормотал, глядя на хмурую физиономию ван Спойлта: «У-у, камень бесчувственный!..»
— Боюсь, что ты забыл наставления принца Морица, — заметил Якоб ван Хеемскерк, как только они опять остались одни. — Нельзя было так грубо выгонять этого старика.
Ван Спойлт рассмеялся.
— Вы же знаете, капитан, — ответил он, — разговоры о дружбе с туземцами яйца выеденнного не стоят. Дружба, о которой говорил принц Мориц, всего лишь ловкий ход, чтобы привлечь туземцев на нашу сторону. Но это отнюдь не означает, что я должен целоваться с каждым туземцем.
— Хорошо, ван Спойлт, все это так. Но ты должен помнить, тебе здесь придется жить, и не один год.
— Может быть, даже до самой смерти, капитан. Если на то будет воля его высочества, я готов и умереть на Докторе.
— Прекрасно, мой друг! Но, если завтра ты погибнешь, кто будет соблюдать на этом острове интересы нашей страны? Стоило ехать за этим за тридевять земель. Нет, уж впредь постарайся вести себя не так, как ты только что обошелся со своим первым просителем. Иначе не пройдет и года, как жизни твоей будет угрожать опасность. Надеяться на то, что местные жители окажутся образцом учтивости и благородства, не приходится. Скорее наоборот. И, вероятно, убийство здесь не такой большой грех. Ты же сам говоришь — дружба с туземцами нам необходима. Значит, надо расположить их к себе. Каким образом? Относиться к ним мягко, спокойно, без резких нажимов, и мало-помалу подчинить их своему влиянию.
— Правильно, капитан, правильно. Но все-таки надо давать отпор, когда тебе на шею начинают садиться. Какая наглость ворваться без спросу в чужой дом!
— Вряд ли здесь это считается наглостью. Вероятно, таков у них обычай — входить в чужой дом без церемоний.
— Таков обычай! По-вашему, я должен соблюдать их дурацкие обычаи?
— Во всяком случае, знать их, ван Спойлт. В подобных обстоятельствах это необходимо. Подумай, возможно ли приручить дикую лошадь, не зная, что она питается травой!
Ван Спойлт усмехнулся.
— Ваши мудрые рассуждения, капитан, — сказал он, смиренно опустив голову, — заставляют меня признать, что я вел себя подобно той самой лошади, про которую вы говорите.