— Отец. И он меня здесь не оставит.
— Если живой, — сказала Лена.
Ей не хотелось делиться своими подозрениями с подругами. Но держать сомнения внутри себя было невыносимо.
— Не каркай! — сердито прикрикнула Лора. — Моего папу так просто не возьмешь. Он сильный. И всякие приемы знает. И оружие у него.
— Что-то я выстрелов не слышала, — пробормотала Оля.
— Значит, так было нужно. Разные бывают обстоятельства.
— Какие, например?
— Ну, ордер понадобилось приобрести. Иначе противозаконно получалось.
— А держать нас здесь законно?
— Полицейские — не бандиты, — отрезала Лора. — Потерпите. Папа придет. Откроется дверь, и…
Дверь открылась. Вошли трое нигерийцев. Девушкам бросили ворох одежды.
— Одевайтесь, — распорядился Кен. — Мы переезжаем.
— Я никуда не поеду! — выпалила Лена.
— Правда? — Кен уставился на нее выпученными глазами. — Хочешь поспорить?
Лена опустила голову и стала перебирать вещи.
— Здесь ничего моего нет, — объявила она.
— И моего тоже, — поддержала ее Оля.
— Какая разница, — сказал нигериец. — Это временно. Вам вообще нужно от одежды отвыкать. Лишняя суета. Оделась, разделась… Пустая трата времени.
Его спутники засмеялись.
«Если представится случай, я сбегу, — сказала себе Лора. — Терять нечего. Папа пропал. С ним что-то случилось. Придется выбираться самой».
— Предупреждаю, — сказал Кен, как будто прочитавший ее мысли. — Не пытайтесь бежать. Даже не думайте. На этот раз все будет очень и очень серьезно. За побег — смерть. На месте.
Лора выбрала дурацкие малиновые шорты и полосатую футболку, сделавшую ее похожей на осу. Ей было все равно. Здесь не перед кем было красоваться. Пошли они все в… в… в шахту, вот. В глубокую и черную. Как они сами.
Подгоняемые надсмотрщиками, девушки закончили одеваться и, понурившись, потянулись к двери. Первой шла Оля. В чересчур узких джинсах, обтягивающих ее, как чулки, она еле переставляла ноги, которые казались неестественно прямыми. Лена, в противоположность ей, напялила на себя великоватое платье, придающее ей сходство с бабочкой-капустницей. Последней шла Лора. Малиновые шорты врезались ей в промежность. Дай ей волю, она поубивала бы всех этих ухмыляющихся нигерийцев. По-настоящему. Не разбираясь, кто из них в какой степени виноват. Для нее они все были законченными подонками. Пистолет, автомат, топор — она воспользовалась бы любым оружием, и рука ее не дрогнула бы. Но оружия не было. И Лора была вынуждена идти туда, куда прикажут, и терпеть, и сжимать зубы, и глотать обиду, ненависть и унижение.
Их провели по коридору с отвалившимися плитками и гадкими рисунками на стенах. Воняло мочой и дохлятиной. Перед выходом Лора механически переступила через дохлую крысу и отметила про себя, что ее не передернуло от отвращения. Это потому, что тюремщики были стократ отвратительнее крыс, хоть дохлых, хоть живых. После них бояться было уже нечего. Они стали воплощением всего злого и ужасного, что только существовало в этом мире. Жители Нигерии. Интересно знать, почему никто до сих пор не догадался сбросить атомную бомбу на эту страну? Или на всю Африку сразу. Что она вообще дает миру, эта Африка? Одних только уголовников под флагами БЛМ.