— С вами?! Здесь?!
Офицер отвел взгляд от невидимой точки, тронул за плечо заключенного, Сергей не расслышал наверняка, но ему показалось, что он сказал что-то вроде — скажи ему.
— Ты думаешь? — Заключенный с сомнением смотрел на офицера. Тот едва заметно пожал плечами, такой жест мог означать — сам решай! Видеть приятельские отношения офицера вермахта и узника концлагеря было дико.
— Не обязательно здесь, — сказал заключенный, пристально глядя на Авдеева. — Ты попал сюда случайно, как я вижу. Такое очень редко, но случается. Надо полагать, у них там, — ткнул он костлявым пальцем куда-то наверх и влево, — что-то случилось серьезное, если ты вдруг оказался здесь.
Сергей осмотрел блуждающих в облаках багровой дымки людей. Все они словно собрались на какое-то театрализованное представление и были похожи на актеров, внезапно позабывших свои роли. Толстый мужчина, стоящий справа от заключенного, был одет в старомодный полосатый костюм, какие Авдееву приходилось видеть на старинных открытках, в петлице его пиджака была вставлена белая роза с укороченным стеблем, которую он периодически доставал из петлицы и с мечтательным видом подносил к лицу.
— Напрасно старается! — с улыбкой сказал заключенный, проследив за взглядом нового знакомого. — Здесь нет запахов.
Сергей втянул воздух и ничего не почувствовал.
— Тут не принято спрашивать имена, но этот толстяк со своей розой очень общительный, — добавил заключенный. — Говорит, что его зовут то ли Джейсон, то ли Уинстон. Он англичанин, кажется… Представился, потом спохватился. Теперь нервничает…
— А почему нельзя называть свои имена? — спросил Сергей и посмотрел на стоящую рядом с толстяком девушку. Она была абсолютно обнажена, но никого из присутствующих да и ее саму это обстоятельство, похоже, не смущало. У нее была тонкая, почти прозрачная кожа и золотистые пряди длинных волос, струящиеся по белым плечам.
— Услышат, — коротко и непонятно ответил мужчина. — Воспользуются.
— Кто услышит?
— Ты и правда не понимаешь? — воскликнул заключенный. Он выглядел озадаченным.
Его вторично тронул за плечо офицер.
— Ах да, конечно! — спохватился заключенный и отвернулся к чернеющему дверному проему. — Не все и не всегда следует знать наверняка. В таком случае любая форма существования теряет смысл. Какой древнейший из инстинктов? — спросил он тоном придирчивого учителя.
— Жажда жизни? — неуверенно ответил Сергей.
— Ошибаешься! Любопытство! Именно им, а не чем-либо другим руководствовался создатель, творя этот мир!
К ним приблизился коренастый здоровяк с широкими плечами, свернутым набок носом и темной полоской щегольских усиков под ним.