Он хохотал, шутил, подмигивал черным глазом. А я не могла даже улыбнуться. Потому что, пропуская меня вперед в низенькую арку пастушьих ворот, Марек себе под нос пробормотал:
– Эдельвейс королевы Нобу дает способность общаться с мертвыми, и я ее тоже получу, отведав сладкого яда панны Адели.
Бургомистр встречал нас у дверей магистрата, его секретарша стояла рядышком. Смотрелись они странно, хотя панна Ясна изо всех сил старалась казаться настоящей хозяйкой, вытягивала шею, приподнималась на цыпочки, но все равно могла лишь сравняться макушкой с плечом мужчины.
– Долгих лет и всяческих приятностей вельможной чете, – балагурил Марек, – и детишек побольше! Да мы вам первого уже доставили! Аделька, отдай младенца панне.
– Неужто это нашего пана Килера байстрюк? – удивились в толпе.
– Да нет, ребенка Моравянка в лесу нашла.
– Так лес отцовству не мешает.
Карл этого не слышал, подождал, пока Олеся возьмет секретарша, и сграбастал меня в объятия:
– Адель, вы не ранены? Здоровы?
Пахло от него горьковатым дымком, травами и крахмальной чистотой сорочки. Хорошо пахло. Наверное, поэтому я не отстранилась. Пан Килер шептал:
– Зачем, Адель, зачем? Вы должны были оставаться дома…
В мое прижатое к сюртуку ухо быстро билось сердце фахана. Захотелось постоять так подольше, закрыть глаза, выбросить из головы все страшные мысли. Но меня дернули за локти, потащили в сторону.
– Ну, ну, вельможный пан, осадите. У нас в Тарифе ваших страстей заграничных не признают, хотите обниматься, сначала женитесь. – Говоря это, Марек сам обнял мои плечи. – Петрик, отдай господину бургомистру рога.
Наш работник – я не успела заметить, когда он появился на площади, – протянул Карлу трофей. В толпе загоготали:
– Бойкий хлопец пришлый, ловко сопернику на место указал.
Я ущипнула чернявого, вывернулась из хватки и подошла к бургомистру:
– Давайте внутрь зайдем. Петрик, да не тычь ты этими треклятыми рогами, в магистрат заноси, да, узел тоже. Панна Ясна, у вас молоко есть? То есть не у вас, – поправилась я, перехватив с десяток заинтересованных взглядов, направленных девушке на грудь, – у вас на кухне. Младенец, кажется, проголодался. Его Олесь зовут…
Марек потирал бок, ущипнула я от души. Горожане роптали, не желая лишаться зрелища, но я взяла Карла под руку:
– Идемте, пожалуйста. Этот балагур не успокоится, пока вас окончательно не опозорит.
Пан Килер грустно улыбнулся:
– Ваша забота обо мне, Адель, так трогательна, что я, пожалуй, готов снести ради нее еще столетия позора.
И послушно проследовал со мной. Петрик взгромоздил трофеи на письменный стол в кабинете, панна Ясна, которой младенец на руках не мешал командовать, велела стражникам очистить помещение от посторонних. Марек юркнул в смежную комнатку, сразу из нее появился, рассматривая этикетку на винной бутылке, громко сообщил: