В течение трех с половиной десятилетий явно занижается опасность АЭС для персонала и окружающей среды. И в течение этого же периода полное отсутствие критики ядерных программ и отсутствие информации об авариях в Советском Союзе.
В те годы информация об авариях и неполадках на АЭС практически отсутствовала. Гласности предавалась только та информация, которая была разрешена сверху. А без открытой и честной информации об авариях нет опыта. И нет гарантии неповторения ошибок в будущем.
Положение, когда аварии на атомных станциях скрывались от общественности, стало нормой при министре энергетики и электрификации СССР П. С. Непорожнем. Преемник Непорожнего на посту министра А. И. Майорец, человек в ядерной энергетике мало компетентный, продолжил традицию умолчания. И даже пошел дальше. За счет сокращения числа ремонтов оборудования электростанций он повысил коэффициент использования установленной мощности и тем самым снизил резерв наличных мощностей на электростанциях страны, что резко увеличило риск крупных аварий.
Были и другие „заморочки“.
Заместитель Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щербина, опытный администратор, беспощадно требовательный, автоматически перенес в энергетику методы управления из газовой промышленности, где долгое время работал министром. Щербина обладал поистине жесткой хваткой, навязывая строителям АЭС свои сроки пуска энергоблоков, а спустя некоторое время их же обвиняя в срыве „принятых обязательств“.
Из „Чернобыльской тетради“ Г. У. Медведева: „Помню, 20 февраля 1986 года на совещании в Кремле директоров АЭС и начальников атомных строек сложился своеобразный регламент: не более двух минут говорил отчитывающийся директор или начальник стройки и, как минимум, 35–40 минут прерывавший их Щербина.
Наиболее интересным было выступление начальника строительства Запорожской АЭС Р. Г. Хеноха, который набрался мужества и густым басом (бас на таком совещании расценивался как бестактность) заявил, что третий блок Запорожской АЭС будет пущен в лучшем случае не ранее августа 1986 года.
— Видали, какой герой! — возмутился Щербина. — Он назначает свои собственные сроки! — и взметнул свой голос до крика: — Кто дал вам право, товарищ Хенох, устанавливать свои сроки взамен правительственных?
— Сроки диктует технология производства работ, — упрямился начальник стройки.
— Бросьте! Не заводите рака за камень! Правительственный срок — май 1986 года. Извольте пускать в мае!
— Но только в конце мая завершат поставку специальной арматуры, — парировал Хенох.
— Поставляйте раньше! — и Щербина обратился, к сидевшему рядом, Майорцу: — Заметьте, Анатолий Иванович, ваши начальники строек прикрываются отсутствием оборудования и срывают сроки…