В Москве мы пополнили наш запас подарков, купили матери брошку с хризолитами[201], которую я сейчас ношу, и купили кое-что домработницам. Марии Павловне мы привезли из Казани синие вышитые золотом бархатные домашние туфли на высоком каблуке. На следующий день утром мы были уже дома! Нужно ли говорить о том, как мы с матерью обрадовались свиданию — рассказам, разговорам не было конца.
Была уже половина июня, у матери уже все было собрано и закуплено для отправки на дачу, и несколько дней спустя мы уехали в Безо. Этим летом мне было скучно в Безо без моей милой Луизы. Других подруг мне там не находилось, хотя я и была знакома со многими русскими и немецкими девочками. Мне Безо все-таки надоело, восьмой год мы жили там, и все на той же даче. После поездки по Волге меня тянуло куда-нибудь в другие места, к новым людям, а здесь все было одно и то же. За эти восемь лет в Безо произошли, однако, большие перемены, школьное общество объединило немецких и русских дачников, последних вообще стало больше, чем немцев. В школьном доме по вечерам часто устраивались танцы, я туда не ходила, не было подходящей компании. Постоянными посетителями этих вечеров были девочки Ганешины, Леля и Лида. Как я уже писала, они уже несколько лет жили в Безо на Морской улице, там крестьянские дома были огорожены только со стороны улицы, а за этим общим забором они стояли прямо в редком сосновом лесу, довольно близко друг от друга, что облегчало знакомство соседей друг с другом. Только собственные дачи стояли на огороженных со всех сторон участках. Лидия Владимировна Ганешина (сестра моей крестной Ольги Владимировны) была веселая и общительная женщина, несмотря на пять человек детей, из которых Леля и Лида были старшими, впоследствии у нее родилось еще двое детей. Девочки Ганешины дружили с девочками Колпаковыми и мальчиками Генглез и Штробинер, у них была веселая, сплоченная компания, но все они были младше меня, и мне с ними было неинтересно. Этим летом в школьном доме был устроен большой базар. Одним из номеров на этом базаре была красивая фарфоровая кукла, возвышавшаяся на особом столике. Подходивший покупал билет и угадывал имя, которое было дано кукле. В случае удачи он получал куклу за бесценок. Но никому не удалось получить такую красивую игрушку, никто не угадал ее имени. Алексей Евграфович предложил назвать ее Енафой, где же было угадать! Желающих угадать было множество, и кукла принесла большой доход, кроме того, в конце базара она была разыграна на аукционе и принесла Обществу еще новые деньги. Отец был очень доволен своей выдумкой.