В дни, когда бывали спектакли нашего абонемента, я, конечно, не ездила в Парголово. Спектакли начинались с сентября и бывали раз в месяц. Не помню, какую оперу давали 18 октября, помню только, что почему-то на этот спектакль пошел и отец, но, конечно, не к нам в ложу, а в партер. И в настоящее время нет хорошего прямого сообщения с театром им. Кирова, тем более его не было и тогда. Нужно было идти до Николаевского моста (мост лейтенанта Шмидта)[233], там можно было сесть на трамвай, но обыкновенно мы предпочитали идти пешком до самого театра. На этот раз мы вышли вместе с отцом и пошли пешком по набережной и потом через мост до самого театра. Отец никогда никуда не опаздывал, так что вышли мы заранее и не спеша отправились в театр. Идем мы по набережной, и вдруг отец заговорил о Марии Маркеловне и спросил меня, чтобы я сказала, если бы она навсегда поселилась с нами: «Ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать? Хотела бы ты этого или нет?» Я, конечно, поняла сразу, что он имел в виду. Мне уже самой не один раз приходило в голову, что он хочет жениться на Марии Маркеловне, но так прямо высказанное это желание поразило и взволновало меня. Я была очень горда и рада, что отец спрашивал о моем желании, о моем отношении к этому вопросу. Я так любила их обоих, так хотела, чтобы они были счастливы, что со всей искренностью ответила, что я этого хочу. «А как она, хочет этого?» — спросил Алексей Евграфович. На этот вопрос я не смогла дать ответ. Иногда мне казалось, что она замечает то необыкновенное внимание, с каким относится к ней отец. Бывая вечером на заседаниях в Технологическом институте, он раз или два этой осенью заходил к ней после заседания. Это он-то, который так редко ходил куда-нибудь в гости в семейные дома, а к дамам никогда не хаживал. Замечая такое к себе отношение, она не переставала бывать у нас, значит, ей это не было неприятно и нежелательно. С другой стороны, этой осенью она много грустила, мои ласковые письма часто служили ей утешением, может, она не считала, что отношение Алексея Евграфовича к ней настолько серьезно? Злые языки уже с лета обсуждали вопрос о нашей совместной жизни в Мариехамне и совместном путешествии. И то и другое было, конечно, возможно только благодаря моему присутствию, и в это время никаких разговоров между ними не возникало.
Мария Маркеловна решила переехать от своих «старичков» до их отъезда и усиленно искала комнату. В конце сентября она нашла ее в доме 35/2 на углу Забалканского проспекта и 4-й Роты, теперь эти улицы называются Международный проспект