Я осталась в коридоре, села на боковой откидной стул и стала смотреть в окно. Был уже вечер, скоро настала ночь, пассажиры спали, а я сидела на своем стуле или ходила по коридору. Проводники тоже спали по очереди. Они сказали, что как только освободится место, они мне купят на той станции билет и устроят на место. Но ночь шла и шла, бесконечная длинная ночь, никто не выходил, я сидела, и дремала, и думала свои думы. Когда наконец настало утро и проводники принялись за уборку коридора и другие свои дела, они позвали меня в свое отделение и предложили отдохнуть на их койке. Я легла и тотчас уснула. Когда я проснулась, проводники сказали, что на следующей станции сходит один пассажир, и они меня устроят на его место. Остальной путь до Свердловска прошел без всяких приключений, я много отдыхала после бессонной ночи. Марина, получившая мою телеграмму, встретила меня на вокзале, слушала мои рассказы про жизнь в Казани, про защиту.
Во время моего отсутствия состоялась защита докторской диссертации О. А. Воробьевой, которая пышно ее отпраздновала. Марина рассказала мне, какое было угощение, сколько было водки и вина, как изрядно «угостились» гости. Сама Марина еще в марте защитила кандидатскую диссертацию, но не имела возможности отпраздновать это событие, только добрейшая Мария Алексеевна поскребла по своим сусекам и испекла ей пироги. То же она сделала и для меня, чем, конечно, очень меня тронула. Достать билет до Щучинска было гораздо легче, чем до Казани, и я быстро смогла уехать. Грустно мне было расставаться с Мариной, никто не знал, когда мы опять увидимся. Если и раньше никто не сомневался в том, что победа будет за нами, то теперь, после Сталинграда, после величайшей победы на Курской дуге и победоносного наступления наших войск, было ясно, что Германия проиграла войну.
Но как еще далек был конец войны! Алеша писал нам, что его послали на курсы усовершенствования командного состава (КУКС), занятий там довольно много, но все же бывает и свободное время. Чтобы его как-то заполнить, он стал тренироваться в беге. Вместе с ним на этих курсах занимался мастер спорта по бегу, и по его примеру он стал заниматься этим видом спорта. Я ему писала из Казани так же регулярно, как и из Борового, сообщила ему о своей защите, приехав в Боровое, я получила от него поздравительное письмо. Алеша прислала нам свои маленькие фотографии.
Обратный путь в Щучинск прошел без всяких инцидентов. Я телеграфировала, когда я туда приеду, и решила ждать, когда приедут меня встречать. Поезд пришел рано утром, я осталась ждать на станции, вернее, в маленьком садике при вокзале. Ждать пришлось довольно долго, наконец приехала Тоня на двухколесном кабриолете, запряженном молодой красивой лошадкой — Куклой. Прежде в курорте было много прекрасных лошадей, которые шутя пробегали дорогу от Щучинска. Теперь же осталось две хороших упряжных лошади: Кукла и Парус, последний был еще резвее, но ездить на нем опасались, так как он был с норовом и мог разнести. Мы радостно встретились с Тоней и сейчас же отправились домой. Дорогой она рассказала мне последние новости: в общем все было благополучно, только у Маши была ангина. Ехали мы спокойно, Тоня хорошо правила, лошадка бойко бежала. Когда мы стали приближаться к поселку, вдали показалась встречная машина, завидев ее, Кукла стала прядать ушами и беспокойно перебирать ногами. Тут Тоня сказала мне, что Кукла вообще лошадь спокойная, но боится машин. Она отъехала к краю дороги, и, пока машина не проехала, слезла с коня и держала Куклу под уздцы, а та переступала ногами и испуганно косила глазом. К счастью, машин больше не было, и мы благополучно доехали до дома. Поздоровавшись с Алексеем Евграфовичем и Марией Маркеловной, я поспешила к Маше. Вхожу в нашу комнату и вижу Машу, которая стоит на кровати с забинтованным горлом, повязка разболталась, а слезы так и текут у нее по щекам. Я прижала к себе мою девочку, утешала, целовала ее, говорила, что теперь я больше никуда от нее не уеду. Куколка ей очень понравилась, хотя, конечно, играть в нее было неудобно.