Прядильщики шелка, рабочие ткацких мастерских, образовали в Генуе весьма многочисленную корпорацию, но постоянные войны Республики довели большую часть этих людей до крайней нищеты. Граф Фиески, хорошо зная положение, в котором они находятся, проявлял к несчастным огромное сочувствие и даже поселил в своем дворце самых нуждающихся.
В изобилии снабжал он их деньгами, едой и просил не афишировать его услуги, поскольку не нуждается, как говорил он, в ином вознаграждении, кроме счастья помогать обездоленным. Свои подарки он сопровождал таким любезным обхождением (для него, впрочем, совершенно естественным), что многие из облагодетельствованных им до конца жизни сохранили о нем благодарную память. Так или иначе, но все эти люди готовы были ради него на что угодно. Хорошо зная это, он довольно часто заводил речь о нынешних делах, воскрешая в памяти собеседников былую свободу и сожалея о том, что гранды слишком заняты собственными делами и интересами.
Граф прекрасно понимал, что нуждается в решительных людях. Он выехал из Генуи под предлогом посещения своих владений, а на самом деле для того, чтобы узнать, на кого из своих вассалов он может положиться, а также для того, чтобы приучить их к воинской дисциплине.
Надо было также проверить, собирается ли выполнить свои обещания герцог города Пьяченцы, обещавший прислать 2 тыс. отборных солдат. На деньги, полученные от папы, были куплены четыре галеры, и для того, чтобы в нужный момент захватить порт Республики, он привел в Геную одну из этих галер под предлогом подготовки ее к отплытию в Левант. В то же самое время граф постарался ввести в город часть наемников из Пьяченцы. Одни из них должны были проникнуть в город под видом солдат генуэзского гарнизона, другие как свободные кондотьеры, пришедшие наниматься на службу. Многим пришлось на время принять вид каторжников и даже гребцов галерного флота. Таким образом, в самом скором времени под командованием Фиески в городе собралось не менее 10 тыс. человек, еще совершенно ничего не знавших об его истинных намерениях.
Устроив дела таким образом, оставалось лишь назначить день и час выступления. Была выбрана ночь с 1 на 2 января 1547 года[196]. Граф велел в глубокой тайне принести в свой дом оружие и постоянно наблюдать за теми участками города, которые предстояло захватить в первую очередь. Сам Фиески, чтобы не вызывать никаких подозрений, в эти дни часто наносил визиты, и среди прочих даже во дворец Дориа. Там он встретил маленьких сыновей Джаннеттино, взял их на руки, ласкал и целовал в присутствии их отца. Вернувшись домой, он пригласил к себе на ужин тридцать дворян, повелев запереть двери и ворота своего дворца с позволением впускать в него всех, но до самого начала выступления не выпускать никого.