– Ладно, мужик, уймись и расслабься. – Ведьма присела перед ним на корточки и посмотрела ему в глаза.
Полтора Кулака шарахнулся в угол и завопил; однако его крик тут же угас, и он покорно уставился на Джен. Бреннон прошелся по каморке. Единственный уцелевший свидетель, которого ему удалось найти, сбрендил и к тому же не помнил и половины из того, что комиссару было надо. Отличный результат.
– Спроси, как этот глас выглядел, – хмуро велел Натан.
– Вспомни его лицо, – сказала девушка.
– У него нет лица, – без выражения ответил Эндрю и обвел свою рожу пальцем: – Тут было пятно, и голос его был здесь, здесь! – Он снова ударил себя по лбу.
– А кроме лица? Что у него было кроме лица? Что ты увидел?
– Худой, – после долгой паузы откликнулся сутенер; Бреннон дернулся. – Низкий, Пэтти ниже плеча. Где Пэтти? Она моя, она была со мной! Где…
– Тша, – сказала ведьма. – Забудь о Пэтти.
Комиссар сник. Глупая надежда, что это был пироман, тут же стухла: тот был худой, но очень высокий, не уступал в росте самому Бреннону.
– Руки, – вдруг чуть слышно пробормотал Эндрю. – Руки… маленькие руки… такие маленькие…
…когда они наконец выбрались из люка, комиссар обнаружил, что Папа Эймс вполне пришел в себя. Кабатчик натужно сипел, пытаясь одновременно выплюнуть кляп, порвать ремень, которым связали руки, и подкатиться к двери. Бреннон остановился над ним, достал бумажник и бросил под нос Эймсу банкноту в полсотни. Папа перестал извиваться и заинтересованно скосил глаза на деньги.
– Охраняй его, как зеницу ока, – велел комиссар. – Тут на неделю. Потеряешь этого типа – попрощаешься с зеницей, усек?
Эймс так истово закивал, что чуть не подавился кляпом.
– Идем, – сказал ведьме Бреннон. – Мы тут закончили.
* * *
Комиссар вернулся в департамент к четырем – после ванны, обеда и смены всей одежды, от белья до шляпы. Даже пес, когда они прибыли в дом восемьдесят шесть, поднял морду, громко, выразительно принюхался и насмешливо фыркнул. Лонгсдейл ничего не заметил, зарывшись по уши в карты.
«Могло быть и хуже. – Бреннон ожидал обнаружить на месте кабака дымящиеся руины, но ведьма проявила себя весьма скромно – ограничилась физическими увечьями. – Твоих рук дело?» – строго спросил ее Натан, наблюдая за жертвами побоища.
«По большей части», – уклончиво ответила Джен, и он не был уверен, что она так уж преувеличила. По дороге к дому Лонгсдейла они обменялись кое-какими соображениями, но ничего нового Бреннону пока в голову не пришло. Ведьма сказала, что разум Эндрю Полтора Кулака разрушен грубым влиянием. Образы, извлеченные из его памяти, были слишком смутными: загадочный обладатель «гласа» выглядел как худая тонкая фигура с темным пятном вместо лица и маленькими руками, затянутыми в бледно-серые перчатки. Но опознавать его по такой примете невозможно – даже у комиссара лежала в шкафу пара дешевых серых перчаток.